— Хорошо, — довольно кивает Цзы Фань, и его мощное лицо, кажется, даже немного смягчается. — Очень хорошо!
— А потом он захочет тебя пристрелить.
Дуло пистолета упирается Иголке прямо в лоб.
— Что? — моргнув, переспрашивает Иголка.
— Что? — давится яблоком Боргес.
— Что?! — угрожающе повышает тон Салим.
— Никакой оригинальности, — сокрушенно качает головой Рид.
Иголка чувствует холод металла и видит палец, согнувшийся на курке.
— И ты, значит, должен…
— Нет, твою мать, погоди! — взрывается Салим, от возмущения чуть не падая с края стола. — Что значит «захочет тебя пристрелить»?! Рид! Лучше бы тебя уже кто-нибудь пристрелил!
— А вот переход на личности — худший провал аргументации!
Салим, очевидно, собирается показать ему, какая аргументация в Доме божьем лучшая, потому что снова тянется за пистолетом, но тут из дверей в задние комнаты высовывается голова очередного незнакомого Риду священника, и он окликает:
— Салим! Епископ просит тебя зайти.
Когда Салим, сердито топая, уходит, Рид хлопает в ладони:
— Так вот, Спичка, пользуясь случаем, пока нас не перебивают, я повторяю, а ты запоминай: ты должен…
— Это нелогично, — тянет Иголка, вольготно закидывая локоть на спинку стула и нахально глядя на Цзы Фаня снизу вверх. — Если это у вас такие методы набора нового персонала, то можете меня не оформлять.
— Ты шутки со мной шутить вздумал? — рычит Цзы Фань.
Иголка притворяется, что от вида дула, направленного прямо ему в голову и несущего в перспективе скорую смерть, у него не трясутся поджилки. И отвечает:
— Мне нечего скрывать, — пожимает плечами он. — Но умирать я не хочу. Уберите пистолет, гэгэ.
— Такая наглость скорее в твоем духе, Рид, — задумчиво тянет Нирмана. — Твой стиль.
Рид весело хмыкает, едва ли не давясь от собственной крутости.
— Значит, у меня есть стиль?
— Ну да, умалишенного с дурным вкусом и дурацкой прической. — Да сколько можно-то! — Так что я не уверена, что у мальчика прокатит. А если этот твой китаец не поведется?
В тишине темной комнаты Иголка думает, что всему кварталу слышно, как у него истерично бьется сердце. Он смотрит в дуло пистолета, изображая непринужденность, но сам представляет, как в любую секунду оттуда может вылететь пуля и оборвать его юную цветущую жизнь. Он не хочет умирать!
Капля пота катится у него по затылку.
Цзы Фань молчит.
— Поведется, — легкомысленно отмахивается Рид, — Цзы Фань любит наглых. — А может, у него поменялись вкусы, но это он решает не озвучивать, потому что лицо Иголки готовится слиться по цвету со стеной. — А начинать отбирать у него пушку: а) самоубийство и б) тогда он точно тебя пристрелит. Короче… — Он назидательно выставляет палец и заканчивает: — Делай то, что я говорю, и все будет окей, пацан.