Чтобы достигнуть любого уровня безусловного счастья, или бесформенного счастья, Питеру нужно отделить видимость от реальности и проснуться к сердцу того, к чему он на самом деле стремится. Пока он этого не сделает, подобно большинству из нас, он будет проводить остаток своей жизни в попытке воспроизвести условия (формы), которые, как ему кажется, делают его счастливым, не осознавая того факта (пребывая во сне), что на самом деле он хочет безусловного, или бесформенного, счастья. Вот почему те, кто по-настоящему практикует отречение, и настоящие аскеты (но не фальшивые аскеты, которые от чего-то убегают) кое-что поняли. Они пробудились к тому факту, что внешние объекты не являются тем, чего кто-либо на самом деле хочет.
Именно поэтому люди могут быть счастливыми от совершенно разных вещей. Местный житель амазонских джунглей может быть счастлив от удачной охоты на дикого кабана, а модель в Париже счастлива, когда её фото публикуют на обложке журнала. Дело не в кабане и не в обложке. Дело в уме. Общий знаменатель – это состояние ума, а не состояние какого бы то ни было объекта. Учения йоги сновидений доходчиво объясняют мысль: «Проснись! Разве ты не видишь, что всё дело в работе с собственным умом?».
Вот почему выполнение практики иллюзорной формы, особенно иллюзорного ума, имеет такую ценность. Вот почему медитация – это не просто что-то мистическое. Это самое реалистическое и практическое, что вообще может быть. Вместо того чтобы косвенным образом работать с людьми, объектами и событиями вовне, вы напрямую работаете с подлинным источником своих наслаждений и боли. Ничто не в силах сделать вас счастливыми или несчастными, если вы сами не отдадите эту силу. Мы, сами того не ведая, отдаём эту силу тогда, когда принимаем что-то за реальность.
Плод практики иллюзорной формы
Будучи «теми, кто снаружи» в буддийском смысле, мы постоянно проецируем нечто во внешний мир, создавая и поддерживая своё ощущение «я» на основании возвращающегося к нам эхо. Это своего рода психологическая эхолокация или поиск своего пути в мире на основании обратной связи, которую мы получаем, проецируя себя в этот мир227. Это эхо зависит от наличия чего-то плотного «снаружи», пригодного, чтобы быть отражённым. Если снаружи есть что-то плотное, из этого тут же следует, что нечто плотное должно быть и внутри. Там, где есть «другой», есть «я». Мы предполагаем, что чем плотнее «другой», тем плотнее «я».
Эхолокация происходит на психологическом уровне («Как у меня дела?»), а также на более глубоком, духовном уровне (или на онтологическом уровне как подтверждение самого моего ощущения «я» или самого моего существования). Иными словами, психологическая обратная связь, которой мы так жаждем, – это вторичное отражение, возникающее из того, что психика проецирует в мир. Основное отражение возникает из иллюзии того, что снаружи вообще что-то есть, которая в свою очередь возникает из того, что проецирует субстрат (из иллюзии всего внешнего мира). Для начала у нас должно быть что-то «снаружи», от чего могли бы отражаться наши психологические проекции. Практика иллюзорной формы работает с обоими слоями плотности (с внешним миром, кажу- щимся плотным, а затем и с обратной связью, кажущейся плотной, которую мы от него получаем), однако больше сосредоточивается на духовном слое, смягчая, а затем и растворяя любое представление о чём-то «снаружи» (то есть двойственность).