— Рада это слышать, с твоим появлением это место набирается сил. Знаешь, оно словно ждало тебя…
— Да ладно тебе, я слышала от твоих «мальчиков», что ваше поместье было огромным.
— Но за три года оно не могло вырасти так, как смогла возродить его ты.
— Я рада, что могу делать это.
— Мила, а если…
— Что? — Тициана неожиданно замолчала, но, несмотря на мое внимание, покачала головой и просто сказала:
— Богине нравится наблюдать за тобой.
— Ты чувствуешь ее? Она больше не приходит…
— Она всегда рядом, всегда наблюдает за тобой и очень рада, что ты оживляешь это место своей любовью.
— А она видела наш витраж?
— Да, ей очень понравилось.
— Благодарю, Тиа.
Алиэри засмеялась, и ее витраж озарило магическим сполохом.
— А ты стала сильнее, Мила? — заметила она. Раньше твоя благодарность чувствовалась, как легкий ветерок, а сейчас играет разными красками.
— Может, потому что вокруг столько всего разноцветного? Ты видела радужную стеколку? Заметила, как она подросла? Богиня… Как там красиво стало, а когда солнце пронизывает листочки, то солнечные зайчики перепрыгивают с ветки на ветку. Так и хочется эту красоту запечатлеть, поделиться ею…
Тициана смеялась, а я понимала, что искренне восхищаюсь красотой этого мета и очень люблю свой дом.
Мастер Райгон
Я прошел в ее комнату и заметил, что она пересела. Раньше она уходила вглубь, пряталась в тени, но сейчас пересела поближе к окну, в которое вставили новый витраж. Сейчас за окном царил полдень, солнце светило высоко, но витраж немыслимым образом скрадывал этот свет и только подчеркивал глубокую глубину ночи, что царила на витраже.
Наполняя комнату таинственным полумраком, витраж в то же время выпускал серебряные искры, и те наполняли помещение светом. Это невероятное противостояние света и ночи поражало. Сам витраж не был замысловат или сложен. Темное небо, усыпанное звездами, подчеркивал нежный цветок, плотный бутон которого замер посередине картины.
Две ладони, сложенные из жемчужных пластинок стеколки, поплыли к нему с двух сторон, и казалось, что они согревают его. Зеленый стебель шевельнулся, и бутон, дрогнув, медленно расцвел прекрасным цветком. В его светлых лепестках играли радужные блики и, словно солнышко, осветили ночь и комнату.
Она поднялась. Подошла ближе и коснулась витража, прошлась пальцами по стеблю, ладоням и растеряно одернула пальцы, когда витражные руки растаяли, а цветок закрылся. Я напрягся, думал она расстроится, заплачет, но, отступив, она полюбовалась на бутон и вернулась к креслу, сделала попытку подвинуть его ближе. Подскочив к ней, передвинул его к окну, ближе к свету.