— Тогда назначаю тебя Крассом, — криво усмехнулся Первый Секретарь, пожал Степанову руку, что-то быстро шепнул на ухо и вышел. За ним следом кинулись тренеры. Кайратовцы изумлённо молчали.
— А ну, игрочки-подельнички, на первый-десятый рассчитайсь [2], — неприятным голосом произнёс Степанов.
[1] Подробнее о том, почему А.Б. Чен Ир Сону пришлось срочно уезжать из «Кайрата» — в книге «Колхозное строительство 6».
[2] Во время восстания Спартака Марк Красс вновь ввёл в римских легионах славную полузабытую практику децимации.
Интермеццо первое
— Хотите сохранить деньги? Храните их в разной валюте и в разных банках! Доллары — в консервной, евро — в стеклянной, рубли — в деревянной.
Песня:
— Главней всего — валюта в доме, все остальное — ерунда.
Его фамилия возникла в середине восемнадцатого века на землях Австрии. В переводе — «Железное копьё». Так могли прозвать сильного, боевого и храброго человека. Таким был и Юрий — далёкий потомок первого Айзеншписа.
— На! — Юрий согнулся от тычка в солнечное сплетение прямой ладонью. — Слушай сюда, жидёнок, — прямо в нос впечаталось колено.
— Чего на… — только и успел прохрипеть едва вошедший в камеру Айзеншпис, как получил ещё один удар в живот — на этот раз кулаком.
Его выпрямили, схватив за шкирку, и дохнули в лицо гнилыми зубами:
— Сорока тут на хвосте принесла, что к нам в хату жирного кабанчика сунут. Не сбрехал вертухай. Ты, что ли, Айзендрищ?
— Айзеншпис, кх, кх, — чуть не вырвало от второго удара.
— Погодь, Тощий. Чё ты прицепился к хлопчику? Он сам всё понял. Сейчас поделится с братвой неправедно нажитым — вон баул упитанный какой, — с дальней у самого окна двухъярусной кровати встал среднего роста мужичок с худым, очень бледным лицом. Лицо было непростое. Показательное. Особых примет на нём было как грязи: на правой щеке — огромная волосатая родинка, а на левой — шрам, он начинался ещё на лбу и буквой «С» доходил до подбородка. На подбородке примета тоже имелась — то ли ожог, то ли кожу сдирали. Пятно бугристое, розовое.
Протискиваясь между шконками и большим длинным деревянным столом, мужик двинулся было по направлению к Юрию, но вдруг остановился. Было от чего: в этот же проход с третьей от окна шконки поднялся бритый налысо бугай и проход перегородил. Уткнувшись в широченную спину, обладатель волосатой родинки и хотел бы прикрикнуть, типа: «лыжню», но не решился. Бритый в хате авторитетом не был и в чужие дела не лез, но трогать его опасались. В первый день, когда на него наехали, ещё полгода назад, он походя сломал три челюсти и вынес десяток зубов, отобрал у бородавчатого заточку и предложил нарисовать второй шрам для симметрии. Отсидел пятнадцать суток в карцере — теперь у лысого и смотрящего как бы перемирие. Можно завалить ночью, а можно и не завалить — вокруг бугая собрались несколько человек, которые в камере жили своей жизнью, не сильно подчиняясь местным неофициальным властям. Перемирие, в общем.