30 апреля. В завтрашней районке - мой "Ленин". Зяма уже принес мне экземпляр из типографии. До войны памятник стоял перед нашим домом, почти у самого крыльца. И я это хорошо помню. Об этом и написал, только в редакции приписали неграмотно: "К открытию памятника В. И. Ленину посвящается". Надо было или без "К" или без "посвящается"… И почему я Д. , а не Давид? И почему Наровль, а не Наровля?..
1 мая. Радостный день праздника. А я вспомнил, что было ровно год назад. Собрались возле школы, играли перед демонстрацией. А я "демонстрировал" свое умение на спортплощадке на новой лестнице-турнике: подтягивался, поднимался вверх, хватаясь сразу двумя руками. И полетел с высоты, потому что не успел ухватиться - уцепиться за последнюю перекладинку. Меня всей гурьбой повели по улице домой. Расстроены были учителя: ведь мы не пошли на первомайскую демонстрацию… Недели две просидел дома. А когда вышел из моего "заточения" - увидел яркое цветение весны…
25 июня. Из "Зорьки" письмо: Б. Бурьян советует доработать стихотворение "Учитель" и прислать снова. Спрашивает, что у меня нового. Вот я вместо доработки старого и послал шесть новых стихов…
30 июня. В последние дни написал стихи: "Старые друзья" и "Качели", рассказик "Дети". Вчера написал маленький фельетончик "Сахара" - о наших ларьках, продающих квас…
5 июля. Читаю "Как закалялась сталь" Н. Островского (в третий раз). Переписываю стихи из всех тетрадей в одну общую, а остальные уничтожаю. Уже переписал 50 стихотворений.
18 июля. Приехал только что из Мозыря на пароходе. Там на другой день после приезда пошел в "Большэвік Палесся". Поговорил с Борисом Гликиным. Он уделил мне часа два. Прочел с карандашом в руке всю тетрадь стихов. Сказал, что я должен писать и все время совершенствоваться. Ходил каждый день в городскую библиотеку. Прочел стихи С.Щипачева (очень понравились). А. Жарова, М. Исаковского.
28 июля. Послал нас с Лёней райком комсомола в деревню Вежищи следить за перевозкой зерна. В пяти километрах от деревни машина остановилась возле речки Словешни: мост снесло разлившейся рекой. Лёня разорвал штаны и переехал на лодке с шофером на другой берег, чтобы в деревне их зашить, и остался там ночевать. В кабине у шофера спала какая-то женщина. Мне пришлось всю ночь сидеть в кузове. Заснуть не мог: холодно. Жег все время костер и грелся возле него. Еле дождался утра. Зерно перевозили на лодке. В Наровлю приехали уже после обеда голодные, как собаки… Может, когда-нибудь я об этом напишу: как лежал одинокий и всеми забытый под высоким звездным небом посредине великого мира…