Во время проповеди у него пикнул мобильный; пришлось шепотом извиниться перед матерью, но она рассердилась; такое неуважение ему не прощалось. Джозеф вытащил телефон из кармана, чтобы отключить, но заметил, что сообщение пришло от Люси: Вечером будет время? Как прошло свидание? Едва выйдя за порог церкви, он ответил. В это время его мать беседовала со старушкой в инвалидном кресле – без этого не обходилось ни одно воскресное утро. Будь у него побольше цинизма, он бы позволил себе заметить, что из общения со старушкой в инвалидном кресле мать устраивает целый спектакль, словно совершая грандиозный жест христианского милосердия.
Прошло плохо. Время?
Приглашаем на ужин. В 18:30?
Отлично
– Сегодня твоя сестра придет с нами поужинать, – сообщила мать в ожидании автобуса.
– Скажи ей: пусть сперва зайдет Криса проведать.
– Она не желает его видеть.
– Сейчас он вменяемый. Полон ожиданий.
– Ожиданий чего?
– Референдума. Считает, что с выходом из Евросоюза сможет больше зарабатывать.
– Боже упаси.
– Ты не желаешь ему повышения зарплаты?
– У нас на отделении я нынче единственная санитарка из местных. Остальные – полячки, венгерки, испанки. Если мы их выдворим, работать будет некому.
– Значит, ты собираешься голосовать за то, чтобы нам остаться в Евросоюзе?
– Да. Конечно.
– Он считает, что выходцы из Восточной Европы отнимают у него заработки.
– Многие так говорят.
– И кто же прав?
– Не знаю. Но пациентов государственного здравоохранения всяко больше, чем монтажников. Короче, за стол садимся в полседьмого.
– Я пас, – ответил Джозеф. – Сегодня вечером ухожу.
– Никуда ты не уйдешь. Будешь ужинать с сестрой.
– Я подписался за детьми приглядеть. У Люси. Не могу ее подвести. Надо было меня заранее предупредить.
– Заранее я и сама не знала.
– Когда же она успела тебе сообщить? С утра ты мне ничего не сказала, а потом телефон отключила.
– Почему ты по первому же свистку несешься к этой женщине, к Люси?
– Она не свистит. Она спрашивает, найдется ли у меня время посидеть с детьми. Я всегда могу отказаться.
– Вот и откажись.
– Я уже согласился. К тому же она платит хорошо.
– В котором часу тебе уходить?
– В шесть.
– В шесть часов? В воскресный день? Куда это она намылилась в воскресенье вечером?
– Я не спрашивал, мама. Мне-то какая разница?
Когда воскресным утром мать отправлялась в церковь сразу после ночного дежурства, выносить ее было нелегко, и Джозеф к этому притерпелся. От голода и усталости у нее резко портился характер, а отсыпалась она днем, после обеда. Научись он зарабатывать музыкой, можно было бы уговорить мать бросить работу, но ей нравилось работать в больнице, а работа в больнице предполагала разные смены.