− Я отправлял за ним людей, и не раз. Андрей убил Клинкова, но Игорю удалось сбежать. А при второй стычке твой паршивец умудрился навалять нескольким нашим элементалям и даже задал жару собственному двоюродному брату! — он уважительно покачал головой. — Да уж… Такой боец был бы гордостью для любого Дома. Но он выбрал другой путь, и теперь работает на СЗГ. Действует с кучкой жалких дикарей, которые не стоят и грамма его силы! — Прометей и сам не замечал, как распаляется. С каждым словом его голос гремел всё громче, и завершение фразы он практически прокричал. Осознав это, мужчина сделал паузу, чтобы успокоиться.
− Ну ничего. Это ненадолго, − пообещал Прометей. — Совсем скоро всё изменится, − он поднялся со стула, и в его движениях впервые за этот день появилась едва заметная дёрганость. Посмотрев на гроб, он с сожалением проговорил:
− Хотел бы я, чтобы ты сама это увидела. Но я прекрасно знаю, что произойдёт, если я тебя выпущу. Так что… Рано или поздно это, конечно, случится, но… Нет, − он решительно помотал головой. — Не сейчас.
Снаружи было прохладно. Прометей плотно прикрыл за собой дверь, зажмурил веки и замер, подставив лицо свежему дуновению ветерка. Прежде, чем возвращаться к делам, ему необходимо было взять себя в руки.
− Отец?
Прометей открыл глаза и искоса посмотрел на Павла. Лицо сына осунулось и подёрнулось сеткой из ранних морщин. Сейчас он выглядел гораздо старше, чем следовало в его сорок с небольшим лет — место мужчины в самом расцвете сил занял больной старик.
− Что такое? — осведомился Прометей.
− Отец, я хотел спросить тебя, − Павел заламывал руки, и это простое действие вызвало у Прометея раздражение. Ну почему его сыну не досталось гордости, как у дочери? Нет, Павел был слишком мягок. А мягкость рука об руку шла со слабостью. Набравшись смелости, Павел выпалил:
− Хотел узнать, когда ты меня отпустишь.
Прометей в деланном непонимании вскинул кустистые брови:
− Отпущу? О чём ты?
− Ты прекрасно понимаешь, о чём я, − в голосе Павла тихой нотой прозвучала тщательно сдерживаемая злость. — Я дежурю здесь уже столько лет, что…
− Двадцать.
− Что? — Павел осёкся.
− Двадцать лет ты выполняешь ответственную задачу по защите своей сестры, − пояснил Прометей. — Двадцать лет ты достойно бережешь её покой.
− Нет, отец, − не согласился Павел, и Прометей удивлённо двинул челюстью. На его памяти это был первый случай, когда сын осмелился с ним в открытую пререкаться. — Двадцать лет я здесь в таком же заточении, как и она.
«О, нет уж, сынок, − подумал Прометей. — Для того, чтобы удержать дочь, мне потребовалось несколько центнеров родия. С тобой же достаточно одного лишь моего слова».