Господин Лемэр задумался. Его глаза сузились, превратившись в щёлочки, и это, на мой вкус, отнюдь его не украсило.
– Нет, – наконец сказал он, разжимая кулаки. – Мы пойдём вместе.
– Тут много отличных маршрутов, – сказала Хармони. – Почему вам сдался именно Старый Сококи?
Господин Лемэр слегка наклонил голову, будто пытаясь по-новому оценить Хармони.
– Разве я говорил, что он мне сдался?
– Ну, вы, кажется, как-то особенно им интересуетесь. – Бро коротко хохотнул.
– Что смешного? – обернулся к нему Лемэр.
– Ммм. Ну, я не вполне уверен. – Бро попытался как-то выкрутиться.
Господин Лемэр смерил его одним из тех взглядов, каким люди сообщают собеседнику, что он безнадёжен. Но Бро вовсе не безнадёжен. Так что, собственно, происходит? Мне показалось, что я что-то пропустил. Ну и не важно. Жизнь-то продолжается!
Тем временем поднялся ветер. Мы достигли той части склона, где игольчатые деревья, остающиеся зелёными весь год, сменяют растущие ниже голые, сбросившие листву на зиму. Так что ветер теперь издавал странный высокий свист в этих иголках. Впрочем, никто, кроме меня, этого, кажется, не заметил.
– Раз уж вы так интересуетесь, – буркнул Лемэр, – считайте, что я занимаюсь историей этой местности.
– Правда? – уточнила Хармони. – Вы, наверное, историк или ещё что-нибудь в этом роде?
Лемэр покачал головой:
– Это скорее хобби.
– А работаете вы кем? – спросил Бро.
– Бро, это невежливо, – укоризненно заметила Хармони.
– Я вполне вежливо спросил.
– Занятная вы парочка, – пожал плечами Лемэр. – Да только знай, кошка, своё лукошко. Впрочем, извольте: я инвестор. Теперь можно идти?
Мы пошли дальше, но мои мысли унеслись куда-то далеко – к тому, что там Лемэр сказал про кошку. Ей надо куда-то убраться? Вот так задачка! Как это работает? Я не вполне уверен, что знаю, как выглядит лукошко. И есть ли какой-то способ заставить кошку – не конкретную кошку, а так, вообще, просто какую-нибудь старую кошку – убраться в это самое лукошко? Это могло бы стать первым шагом. Я изо всех сил напряг свой мозг.
Бро тем временем уже протиснулся в просвет между пнём и какими-то колючими кустами, и теперь мы без всякой тропы карабкались за ним по крутому, довольно грязному склону в плотных зарослях игольчатых деревьев. Неужели это правда? Увы. Ветер между тем усиливался, и снежинки продолжали падать. Только теперь они были уже не мягкими и пушистыми, а колючими и обжигающими. Впрочем, меня, не считая носа, они, конечно, не обжигали. Господин Лемэр постоянно ворчал, причём ещё до того, как склон стал настолько крутым, что им пришлось встать на четвереньки. Вот уж где мне нет равных! Я вырвался вперёд. Приятно видеть, как люди ходят на четвереньках. Не могу объяснить почему, но очень приятно.