Артур. Какая от него вообще польза? И где он теперь? Мне это было не вполне ясно. Что случается с такими, как он, если они попадают в щекотливую ситуацию? Я не имею в виду, что кто-то его правда щекочет: это он любит, переворачивается на спину и елозит по полу так, что даже смотреть противно. Где бы он ни был сейчас – сомневаюсь, что его щекочут или радуются его выходкам, каждая из которых глупее предыдущей. Тут я поймала себя на том, что протискиваюсь сквозь разбитое оконное стекло. Осколки вонзались в мех на моей спине, как острый гребень. Зачем я это делаю? Ради Артура? До чего странная идея! Но другого объяснения мне не найти.
Готово! Я на улице. И мне сразу стало понятно: прошло слишком много времени. Я понюхала воздух, полный прекрасных уличных запахов, но ни один из них не был связан с Артуром. По-прежнему ли он у этого ужасного человека, мистера Иммлера? Я осознала, что для того, чтобы найти Артура, мне придётся покинуть нашу территорию. Ну что ж – я согласна. Вообще-то я с самого лета не была на улице. Какое насыщенное вышло времечко! Жаль, короткое. Я помню, как ехала с мамой на её машине, и то, как она обернулась ко мне (в машине мне нравится лежать сзади у стекла) и сказала: «Принцесса, я понимаю, что ты всего лишь подчиняешься своему инстинкту, но я бы хотела, чтобы больше ты так не поступала». И я поняла, что мама по-прежнему меня любит – может, даже сильнее, чем прежде. Но на улице я с тех пор не бывала.
Ах, свобода! Моё плохое настроение стало понемножку улучшаться, и я колебалась недолго. Я решила посетить магазин Уилларда: отчасти потому что знаю дорогу к нему, а отчасти – потому что люди любят его липкие булочки, а мистер Иммлер – человек, хоть и низшего сорта. Я тихо сделала по снегу несколько шагов, и передо мной открылся прекрасный пейзаж для завтрака. Я имею в виду, что не заметить птичью кормушку было невозможно.
Так или иначе, но при виде кормушки я замерла, моя передняя лапа так и застыла в воздухе в изящном изгибе. До чего великолепная картина! И она, должно быть, отлично видна из некоторых окон гостиницы. Но сейчас, надеюсь, никто на неё не смотрит. «Принцесса, лучше бы тебе не отвлекаться», – подумала я, но именно в этот момент что-то красное затрепыхалось на фоне голубого неба. Красное трепыхание стало расти, у него обозначились крылья. Это кардинал. Моё плохое настроение вмиг улетело – так же быстро, как прилетела птичка. До чего интересно! Неужели я на пороге блестящего открытия о связи между полётом и настроением?
Но сейчас мне не до этого. Птица – единственное красное пятно на всей большой улице, по крайней мере в моей её части. Она приземлилась на маленькую жёрдочку, которую Элрод предусмотрительно сделал перед отверстием, куда насыпают для птиц зёрнышки, чтобы любая голодная пташка имела на что опереться. К тому моменту, как мой приятель-кардинал сел на неё, я уже была рядом и пряталась на маминой террасе за одним из цветочных горшков. Между этим цветочным горшком и кормушкой – всего ничего: спружинить на двух задних лапах и сделать один прыжок, полностью вытянув вперёд передние лапы.