Почувствовав вдруг бесконечную усталость, Грег повиновался. Слушая слова о своих правах, он опустил взгляд в корзину для мусора. Он успел уничтожить подписанные Артуром Сэлингом документы, дававшие ему право распоряжаться портфелем его ценных бумаг. «Хоть одно маленькое доброе дело напоследок, — мрачно думал он. — Теперь все пойдет прахом. Они к тому же проведут проверку фонда. Мы все рассматривали его как копилку. Нам могут предъявить обвинения. Я знаю, что проиграл, но выведу на чистую воду и Пэм с Дугом. Я рад, что наконец узнал об их любовном гнездышке на Двенадцатой авеню. У нее там, наверное, припрятано много драгоценностей. Пусть у каждого из них тоже не останется ни гроша».
Когда его выводили из офиса, на ум ему пришла еще одна мысль. «Мой брат — убийца. Я — вор. А мой сын — государственный защитник. Интересно, согласится ли он быть адвокатом одного из нас?»
Он не был в этом уверен.
В половине седьмого, осмотрев последнего из маленьких пациентов, Моника отправилась в свой кабинет, где ее терпеливо дожидались детективы Форест, Уилан и Джон Хартман.
— Может быть, перейдем в приемную? — предложила она. — Осторожно, не споткнитесь об игрушки, но здесь у нас просто больше места.
Вернувшись с совещания в фонде Гэннона, она попросила Нэн позвонить Джону Хартману и пригласить его заглянуть к ней в кабинет около шести. В середине дня Нэн доложила ей, что с ней еще раз хотят встретиться детективы Форест и Уилан.
— Я сказала им, что придется подождать до шести часов, и они любезно согласились.
— Придет также доктор Дженнер, — сообщила секретарше Моника.
Довольная улыбка Нэн подсказала Монике, что та в курсе слухов об их с Райаном отношениях.
Нэн прибрала в приемной. Не дожидаясь просьбы, Форест передвинул один из диванчиков так, чтобы все они сидели друг против друга.
— Доктор Фаррел… — начал он.
Зазвонил телефон. Нэн поспешила ответить.
— Это доктор Дженнер, — сказала она.
Моника встала и быстро подошла, чтобы взять трубку из рук Нэн.
— Моника, — сказал Райан, — на автостраде Уэст-Сайд произошло серьезное столкновение. У пострадавшего черепно-мозговая травма. Возможно, мне придется участвовать в операции.
— Конечно.
— Я перезвоню, когда узнаю, сколько здесь задержусь. — Он замялся. — Если не будет слишком поздно.
— Перезвони мне. Не имеет значения, в какое время, — сказала Моника, а потом добавила: — Умираю от любопытства, как там лазанья?
— Наверное, я никогда не смогу ее больше есть. Я позвоню.
Моника положила трубку на рычаг и вернулась в приемную. Джон Хартман пододвинул ей стул. Усевшись, она сказала детективам: