Дженнер удивленно поднял брови и, открыв вторую папку, принялся изучать ее содержимое, листок за листком. Затем положил бумаги на стол и долгим взглядом посмотрел на Монику.
— Ты усматриваешь хоть какую-то вероятность спонтанной ремиссии? — спросила Моника.
— Нет. Совершенно исключено, — твердо ответил Дженнер.
Моника кивнула.
— Будь осторожен. В конце концов ты можешь оказаться в списке свидетелей на процессе беатификации.
Райан Дженнер поднялся.
— Если им понадобится другое мнение, я с радостью изложу его. Из того, что я узнал и увидел как врач и хирург — при условии, что данные действительно относятся к Майклу О’Кифу, — этот ребенок не мог бы выжить. А теперь мне пора. Если я не успею в театр к поднятию занавеса, одна молодая леди будет очень недовольна.
В среду утром Моника, после долгих колебаний, рассказала Нэн о том, что позвонила Оливии Морроу и собирается посетить ее после поездки в офис епископа в Метахен, в Нью-Джерси.
— Она знала вашу бабушку? — спросила изумленная Нэн.
Моника помолчала, потом ответила, тщательно подбирая слова:
— Она утверждает, что знала, но по ее голосу можно понять, что она очень старая. Не буду высказывать свое мнение, пока ее не увижу.
«Почему я не сказала Нэн, что Оливия Морроу утверждает, будто знала моих родных бабку и деда? — спрашивала она себя, садясь в машину, чтобы ехать в Нью-Джерси. — Потому что это кажется совершенно неправдоподобным. А если она действительно их знала и может мне о них рассказать, я начну верить в чудеса».
Только через час, постояв в пробке на Четырнадцатой улице на пути к тоннелю Линкольна, она припарковала машину перед зданием, в котором находился офис епископа Метахена. Жалея, что не может перенестись на тысячу миль отсюда, она остановилась у стойки секретаря в просторном вестибюле. Представившись, она сказала:
— У меня назначена встреча с монсеньором Джозефом Келли.
Секретарша улыбнулась.
— Монсеньор ожидает вас, доктор. Он на втором этаже, комната тысяча двадцать четыре.
Повернувшись, Моника заметила слева часовню и подумала, что, вероятно, здесь и проводятся слушания в процессе беатификации. В выходные она прочитала об этом процессе, и действо показалось ей почти средневековым. «Если я правильно поняла, монсеньор Келли — делегат епископа, фактически проводящий расследование. Когда мне будут задавать вопросы, с ним будут еще два человека. Один из них — промотор правосудия, выполняющий роль обвинителя, чья задача — удостовериться, чтобы не было фальшивых чудес. Обычно его называют адвокатом дьявола. Другой человек, нотариус, выполняет функции секретаря расследования, то есть записывает показания. Вначале наверняка придется поклясться говорить правду».