— Смотри, Эмили, как надо. — Ты встал на четвереньки рядом с мокрой старушкой. — Вот так, смотри, как я делаю. — И ты откусил один из нижних листьев плюща, обвивавшего сухое дерево, словно огромная змея толщиной в руку с густым волосяным покровом. Наверху, среди веток дерева, листья плюща разрослись аккуратной кроной, казавшейся полноценной заменой настоящим листьям мертвого дерева.
Я видела, как ты жуешь, а потом по-настоящему проглатываешь плющ. Эмили по-прежнему тупо смотрела перед собой, даже когда ты оперся руками о ствол и, чуть приподнявшись, съел несколько листьев повыше.
— Ты что, прекрати, я, кажется, читала, что плющ ядовит, — закричала я в панике. — Ну ее, пусть обсохнет, потом она и сама начнет есть.
В ответ на мои слова ты заблеял, выпрямился во весь рост и стал объедать плющ еще выше.
— Идем отсюда. Эмили старая, у нее просто нет аппетита.
Чтобы привлечь внимание Эмили, ты снова громко мекнул. Она и вправду подошла к тебе и с трудом поднялась, как ты, на задние ноги с распухшими от ревматизма коленными суставами. Упершись ногами в ствол, она приблизила морду к твоему лицу и стала обсасывать твои щеки и лоб волосатыми губами. Я тоже встала рядом с вами и уткнулась лбом в грубую кору. Так мы трое и стояли, вперив взгляд в ствол плюща. На воздушных корнях расплодился сине-зеленый мох, похожий на плесень.
— Расскажи-ка мне еще раз, как ты попал в эту деревню. — Я скосила глаза в твою сторону. Твоя фетровая шляпа со свалки съехала у тебя на затылок, как у пьяницы. Я знала, что ты всегда приходил в хорошее настроение, когда излагал историю своего появления в здешних местах, это было одно из твоих лучших воспоминаний о беззаботной поре.
— Я доехал на велосипеде до Парижа. Адрес я знал благодаря конверту. Адрес отправителя.
— И по этому адресу никого не было дома?
— Никого.
Чтобы не подслушивать, Эмили опустила голову и снова стала на все четыре копыта. Из глубины леса доносился звук бензопилы, словно какой-то шестнадцатилетний подросток пытался произвести впечатление на девчонок, вновь и вновь заводя стоящий неподвижно мопед.
— До сих пор не могу понять, почему ты через день не зашел по этому адресу снова. Ты двадцать лет думал об этом человеке, ради него приехал на велосипеде в Париж, а потом вдруг сдался оттого, что тот на часок вышел из дому?
У Эмили подогнулись коленки, и она, вздрагивая всем телом, легла у наших ног, поворачивая назад голову, как часто бывает с животными, сдавшимися в борьбе за жизнь. Ты тоже знал это по опыту и сделал вдруг такое резкое движение, что я рефлекторно втянула голову в плечи, я думала, ты хочешь меня стукнуть.