– Угу, отдохнешь. Эти настроены серьезно. Несколько раз стреляли. Причем, почти попали.
– Почти не считается, – хлопнул я его по плечу. – Живой же и невредимый. А это самое главное. Остальное уже неважно. Крыл, и еще, когда все начнется, даже не думай высовываться. Сиди тихо, как мышка в норке.
– Но дядя Шип…
– Не дядькай. Не хватало еще, чтобы тебя подстрелили. Не волнуйся, тут есть кому воевать. Давай, выполняй приказ.
Крыл улетел, а я подошел к краю крыши, достал бинокль и стал наблюдать. Если не бы не знал, куда смотреть, то точно бы проглядел десантников. Двигались они уверенно и шустро, небольшими перебежками, постоянно прикрывая друг друга. Как люди, привыкшие к наличию оружия под рукой, преследователи, видимо, рассчитывали на собственные навыки, а не на способности. Не могу их осуждать. Нас учили так же. У тебя может быть под рукой любой вид оружия, но пользоваться нужно только тем, которым владеешь лучше всего.
Жаль ли мне было тех обученных и, думается, неплохих в целом ребят? Если откинуть момент, что жалость плохое чувство, то да. Я им невероятно сочувствовал. И даже поддерживал. Отомстить за смерть командира – дело святое. Тем более, когда предоставляется подходящая для этого возможность.
Но так уж был устроен Город, что всегда приходилось выбирать из двух зол и кем-то жертвовать. В данном случае выбор представал простым до невозможности. Первый – так и вяло катиться дальше, в надежде, что «пронесет» и полукровка ничего нам не сделает. Честно говоря, уравнения с неизвестными переменными мне всегда не нравились. Второй – дать наушнику Голоса проявить себя. И уничтожить отряд преследователей или его часть.
В свое оправдание я отмечал, что военные все равно не дали бы нам спокойной жизни. А оставлять позади силу, которая может в самый неподходящий момент выстрелить (во всех смыслах) – не очень хорошее решение. Таким образом, получается, что я убивал двух зайцев. Как бы двусмысленно это не звучало. Вот только на душе все равно было гадко.
Я достал бутылку, свинтил крышку, поколебался немного и убрал выпивку обратно. Казалось, сами тучи поменяли ход своего бега, мироздание затрещало, грозя обрушиться, а невидимый Голос посмотрел точно на меня через десятки километров. Потому что только что я отказался от водки. Такой тепленькой, родименькой, любимой. Даже слово нежное, во-доч-ка – будто мама гладит тебя маленького по мягким волосам. Вот только пить сейчас было нельзя. Потом обязательно, но не сейчас.
Выждав нужный момент, я достал одну из белых футболок, лег на крышу и отделил духовную сущность. Ну, слава богу, футболка осталась в руках. Это самое главное. Как еще мстители решат, что меня не надо кончать сразу, а можно немножко поговорить?