Не конкретно в этот момент, само собой. Я блевал так, словно хотел выплюнуть все внутренности. До катящихся градом слез из глаз, до желчи, до легкой дрожи в руках.
– Шип, ты там живой? – с явным интересом спросила из-за двери Алиса. Будто принимала ставки.
– К сожалению, – тяжело поднялся я на ноги и выпрямился.
Не скажу, что все кардинально изменилось, но стало явно лучше. Я опустил крышку унитаза, забрал стакан и вышел в коридор.
– Алиса, можно еще водички? Теперь правда попить.
Через полчаса, умытый, наевшийся горячего завтрака (Громуша сделала нечто среднее между гуляшом и супом) и обласканный свежим морозным ветром, я был другим человеком. Слабо пульсировало в висках, но с этим дискомфортом можно справиться.
– Давай, Крыл, – хлопнул я пацана по плечу. – И, пожалуйста, аккуратнее. Хрен знает, что там за звери теперь вместо обращенных. А остальные чего стоите, пойдемте. Наш поход за светлым будущим еще никто не отменял.
И все-таки ночные посиделки на чердаке давали о себе знать. Сердце бешено заходилось, на теле выступил холодный пот, да и чувствовал я себе далеко от идеала. Когда ты пьешь молодым всю ночь, то чтобы быть утром в форме, тебе нужна либо бутылка холодного пива, либо горячий супчик. Когда пьешь в весьма сознательном возрасте всю ночь, то чтобы быть утром в форме, нужно быть молодым. Без всяких отговорок. Уже не помогут ни сон, ни пиво, ни рассол, ни суп.
Но я держался. А куда деваться? Самостоятельно расписаться в собственных ошибках? Это чего доброго еще и пить заставят бросить. Я и так, выходя, имел с Алисой очень интересный разговор на эту тему.
– Пообещай, что бросишь пить, – сказала она. – Ты уже подводишь не только себя, но и нас. А что будет, если кто-нибудь внезапно нападет? Пообещай, Шип.
– Ты же знаешь, что мужчина не дает слово, которое может нарушить, – ответил я ей. – В жизни каждого человека есть своя бочка водки. Не переживай, моя почти наполнена.
Но несмотря на слегка неудовлетворительное состояние лидера, шли мы довольно бодро. Новость о ночном происшествии группа встретила благодушно. И скорби перед растерзанными Молчунами никто не испытывал. Напротив, почти все хотели воочию убедиться, что отступники мертвы. Не особо задумываясь о том, кто их убил.
– Крыл, – поднял руку Тремор, констатируя очевидное.
Я скомандовал не останавливаться и продолжать движение по узкой улочке. Обнесенная домами, она напоминала тесный дол между двумя высокими горами. Хотелось поскорее покинуть это место.
– Давай на ходу, что там?
– Жесть там, дядя Шип, – отозвался Крыл. – На них напали в доме. Внутрь я лишь мельком заглянул, через окно. Там в крови все запачкано. Но самый стрем эти обращенный. Один за мной гнался по крыше, и не отставал ни фига. Потом прыгнул, но я увернулся. Так ему хоть бы хны. Грохнулся вниз, поднялся, посмотрел и дальше по своим делам пошел.