Я с размаху ударил ладонью по щеке Миши. Оплеуха вышла такой сильной, что он завалился, но хотя бы перестал повторять твердить мое имя, как мантру. После чего я приподнял его за шкирку и прислонил к стене.
– Ранен?
– Нет, нет, они не добрались до меня, – замотал головой лекарь. – Я знал, я чувствовал.
– Что ты чувствовал?
– Я говорил Башке, что некоторые из обращенных стали какими-то странными. Они шли за нами, втягивали носом воздух, нарушали дистанцию. Нам пришлось разматывать веревку, чтобы корона оказалась еще дальше. Мы привязали ее…
– Это я знаю, – слушать всю историю с самого начала не хотелось. – Как ты выжил?
– Я как раз открыл дверь в кладовку и смотрел, чем тут можно поживиться, когда ворвались обращенные. Меня дверью и отбросило внутрь. Я слышал, как они… здесь… А потом вспомнил, как твари втягивали носом воздух. Понял, что они могут почуять. Вот, – указал он на канистру. – Здесь была. Я облился бензином и стоял тут, дышал в дымоход, хотя голова кружилась, пока все не ушли. Но даже тогда не решился выйти.
Только сейчас лекарь заметил останки Блокиратора и удивленно, словно не веря, протянул в его сторону руку. Он шлепал губами, однако изо рта не вырывалось ни звука. Лишь хриплое сопение.
– Он вше, Шип, – негромко сказал Слепой.
Я понял, что имел в виду старик. Формально, в физиологическом плане, Миша в полном порядке. Он может держать в руках автомат, воевать, лечить. Но как психически здоровый человек Миша закончился. Прошедшей ночью. Теперь он все время будет пребывать под холодной сенью безумия. Которая, как правило, имеет вероятность прогрессировать.
– Миша, – позвал я его. – Тише, тише, не переживай. Все будет хорошо.
Я медленно приблизился к нему, вновь становясь человеком и поглаживая по жирным от бензина волосам. Лекарь тихо всплипывал, будто бы успокаиваясь. А я смотрел на строчки, появившиеся перед глазами.
Артефакты Культа.
2/6
Текущая заполненность живой энергией – 18 %.
Вы собираетесь принести человека в жертву и заполнить артефакт живой энергией. Да/Нет.
Что меня удивило, Мише не было больно. Он не кричал, пытаясь порвать себе жилы, как Бумажница. А мирно и покорно умирал в моих руках, прикрыв глаза. Видимо, дело именно во мне. В прошлый раз я хотел, чтобы валькирия страдала. Мишу было откровенно жаль. Если вспомнить дурацкий дневник Светлана и перефразировать слова сумасшедшего брата: «Мы все не заслужили света, но ты, Миша, заслужил покой».
Когда иссушенный труп свалился мне под ноги, я хрустнул шеей и посмотрел на изменившиеся значение.
Артефакты Культа.