3
В те времена, когда люди еще путешествовали по земле и по воде и когда путешествия еще были настоящими, итальянские трансатлантические пассажирские суда являли собой плавучие выставки предметов национальной гордости. Каждый огромный океанский пароход был ковчегом, на борт которого перед отплытием из Генуи, Неаполя или Венеции загружали образцы самых изысканных изделий мебельщиков, стеклодувов, ювелиров, резчиков по дереву, керамистов, драпировщиков, виноделов и поваров из всех регионов Италии, дабы в течение более чем двухнедельного плавания изумлять пассажиров первого и второго классов непрерывным рекламным роликом бренда «сделано в Италии». Когда стали возможны и доступны авиаперелеты, итальянская национальная авиакомпания «Алиталия» пыталась поддерживать эту традицию демонстрации качества, поручив «Армани» разработать униформу стюардов и стюардесс, подавая вкусную еду и подвозя пилотов до аэропорта на «мазерати» с шофером. Это кончилось банкротством «Алиталии» и ее поглощением «Этиад Эйрвейз», благодаря чему мы с Клио смогли удачно добраться до Абу-Даби прямым рейсом из Рима.
Если итальянские перевозчики всегда погружали пассажиров в богатые традиции славного прошлого, «Этиад Эйрвейз» перенесли нас прямиком в будущее, материализовавшееся в форме Международного аэропорта Абу-Даби, и будущее это блистало истерической чистотой и беспощадно охранялось. В этой тотальной архитектурной концепции из изогнутых и волнистых линий мир сводился к гигантскому торговому центру, из которого было изгнано все, что отвлекало посетителей от потребительских обязанностей. Воздух был сух и прохладен, твердой валютой здесь считался вдыхаемый кислород. Будущее оказалось объективно и четко размеченным. Все сценарии протестированы до тех пор, пока желательное поведение не стало единственно возможным.
Что поразило меня больше всего, так это полное отсутствие даже легчайшего дуновения Востока. И когда мы въехали в город, единственным намеком на то, что мы находимся не на Западе, было то, насколько безупречно по-западному все выглядело. В клаустрофобной чаще небоскребов витал дух соперничества. Этот город стремился быть лучшим Нью-Йорком в мире, и благодаря неограниченному бюджету все здесь было блестящим, больше, выше и новей, чем во всех других городах, желавших походить на Нью-Йорк, включая сам Нью-Йорк. Этот архитектурный мачизм и градостроительный бомбаст производили ошеломляющее впечатление, а значит, цель была достигнута.
Мы остановились в отеле «Сазерн Сан» на улице Аль-Мина в районе Аль-Захийя, недалеко от моря. Отель тоже оказался огромным и внушительным: небоскреб с бассейном на крыше, несколько ресторанов, скоростные лифты, номер люкс размером с танцзал. Это был роскошный западный отель, который изо всех сил старался даже в мельчайших деталях уподобиться роскошному западному отелю — от безупречного приема на регистрационной стойке до широченного плазменного телевизора в номере и шоколадных конфет с приветствием от дирекции на белоснежных взбитых подушках в изголовье кровати королевских размеров. Щедро наполненный мини-бар довольно гудел, радуясь тому, как идеально он вписан в стенной шкаф. На белом пластмассовом секретере со встроенной светодиодной подсветкой лежала призывно открытая папка из телячьей кожи с цветными брошюрами о достопримечательностях Абу-Даби.