– Ты меня балуешь? – Тихо спросила она.
Не было нужды повышать голос. Они всегда прекрасно слышали друг друга.
– Конечно, – согласился он, целуя тонкую бледную кожу ее виска. – И собираюсь делать эти вещи еще очень долго.
– Какие вещи? – Улыбка стала озорной, делая девушку похожей на задорного бесенка.
– Баловать тебя, – ответил мужчина, улыбаясь ей в ответ.
Они сидели на диване вместе. Фир крепко обнимала вервольфа, держащего гитару. Их поза была настолько привычна для обитателей дома, что если бы один из парочки отсутствовал, то другого обязательно спросили, что же произошло. Даже мысли у них были схожи – каждый думал о симпатичной беременной женщине, которая произнесла безумно важную для них обоих вещь.
***
На город мерно спускался вечер, быстро окрашивая все в темные насыщенные цвета. В доме царствовали звуки музыки, извлекаемые из инструмента умелыми руками Эккарта. Впервые гитару в руки он взял в пятнадцатом веке, когда она еще имела пять струн. И после этого не выпускал, предпочитая изобретенную в восемнадцатом столетии шестиструнку, или электрогитару, которую смог приобрести лишь в конце двадцатого. А вот петь оборотень не любил, хотя у него был очень красивый голос. Вместо этого он предпочитал аккомпанировать Фир, утверждая, что у девушки голос, как у ангела. Впрочем, те, кто слышал пение Шапки, и не думали спорить. Пока им не удавалось услышать дуэт парочки.
Ллариг пела вдохновенно. Ее песни о любви способны были вызвать слезы на глазах слушателя. А вот играть на каких-либо инструментах Шапка не любила, хотя прекрасно владела скрипкой. Но сегодня отнюдь не пение занимало мысли Ллариг.
Фир всегда хотела родить Эккарту ребенка. Конечно, у него уже были дети. Очаровательные мальчики-близняшки, которых боготворили не только отец и приемная мать, но и все обитатели дома. Вот только Маккон и Конхенн давно выросли, выбрав свою дорогу в жизни и, насколько сильно не любила бы их Фир, они не были ее родными детьми. Несмотря на прошедшие годы, Шапка отчетливо помнила сделанное Жрицей предсказание.
Той зимой было необычайно тепло, а Эккарт, только появившийся в ее жизни уже начал занимать в ней одно из центральных положений. Будучи по рождению человеком, ее любимый должен был прожить тот срок, который с рождения отпущен любому смертному и редко превышал сто лет. Если бы он сразу был рожден наполовину оборотнем, то получил бы еще примерно сто лет жизни в запасе, но что такое эти сто лет для практически бессмертной сидхе? Естественно, Фир Ллариг начала искать выход из этого положения, надеясь выторговать для любимого еще несколько сотен лет жизни или, хотя бы, право для себя умереть вместе с ним. А кто мог ответить на такой вопрос лучше, чем сама