На четвереньках — где ползком, а где бегом — он устремился назад, в кромешную тьму гостиной. Филлис, сжавшись в комок, лежала около дивана, застыв в ужасе. Вот и кирпич. Хозяева, будто нарочно, положили его сюда. Некоторые называют это новоанглийской растопкой, а на Среднем Западе — растопкой с озера Эри. Круглый пористый камень, надетый на конец латунного стержня, мок в керосине. Его обычно кладут под поленья, и он служит для разжигания камина.
Ченселор протянул руку к горшку и снял металлическую крышку. Внутри была жидкость. Керосин!
Опять засвистели пули. Некоторые из них ударялись об уцелевшие стекла, а некоторые пролетали через уже разбитые и вонзались в стены и потолок. Ченселор слышал, как взвизгивали те из них, что рикошетировали от металлических предметов.
Пот струился по лицу Питера. Он был уверен, что нашел правильное решение, но не знал, как его осуществить. И тогда вдруг оказалось, что он его давно придумал. Оно пришло к нему со страниц его собственного романа.
«Добрич сорвал с себя рубашку и окунул ее в бочку с бензином. Урожай был собран, и в поле остались лишь стога сена. Ближайший из них загорится, и ветер разнесет пламя. Вскоре все поля будут охвачены огнем, и солдатам придется прекратить поиски…»
Подобный прецедент есть в его романе «Сараево!». Это произошло после убийства эрцгерцога Фердинанда.
Питер скинул с себя пиджак и рубашку. Прополз к столу, на котором раньше стояла лампа, сдернул скатерть и вернулся к камину. Там он расстелил рубашку на полу, положил сверху скатерть и облил все это керосином, оставив в горшке совсем немного. Потом он подскочил к дивану, стянул оттуда одну из подушек и вылил на нее оставшийся керосин.
Снаружи снова послышались чавкающие звуки, снова зазвенели разбитые стекла. Ченселору показалось, что его вот-вот стошнит от страха. Боль в висках возобновилась с такой силой, что потемнело в глазах. На какой-то момент он зажмурился, ему захотелось крикнуть, но он знал, что не сделает этого.
Он поставил горшок из-под керосина на скатерть и стал обертывать его скатертью и рубашкой. Туго стянув ее рукава, он убедился, что горшок надежно завернут, а один из рукавов торчит наружу. Затем Ченселор сунул руку в карман брюк и достал спички.
Все было готово, и он пополз по направлению к окнам, волоча за собой сверток и толкая впереди подушку. Потом медленно поднялся. В руке он сжимал торчавший из свертка рукав рубашки. Подушка лежала на полу. Неловким движением он зажег спичку и бросил ее на пропитанный керосином сверток. Вспыхнуло пламя.