– Чертовы полуяпоночки! – начала я подпевать Риверсу Куомо.
– Делайте так всегда, – тихонько подхватил Кен, косясь на меня из-за руля.
«Что за…»
Потрясенно обернувшись к нему, я ухмыльнулась и затянула третий куплет, про рыженьких.
А Кен тут же начал четвертый, тихо, и гораздо лучше попадая в ноты. Его жесткий рот слегка изогнулся, но, когда начался припев, Кен расплылся в полноценной улыбке, и остаток песни мы уже допевали вместе, причем Кен все время смотрел на меня краем глаза.
«Черт возьми! Кен, враг веселья, по-настоящему веселится!»
– Слушай! Да ты должен как-нибудь пойти со мной в караоке! – выпалила я, когда песня кончилась. Это показалось мне отличной идеей. Я любила петь. А Кен пел отлично. – Мы сможем петь дуэтом!
Лицо Кена помрачнело, и он въехал на стоянку возле траттории «Густо».
– Я не пою в караоке.
– Но почему? У тебя так здорово получается!
Он захлопнулся прямо у меня на глазах. Лицо побледнело под моим взглядом, и он явно раздраженно остановил машину и выключил двигатель.
– Это классно! – продолжала давить я.
Кен резко дернул ручник.
– А если тебе неловко петь, можно читать рэп. Я так и делаю. Никто не заслуживает слушать, как я пою в настоящий микрофон.
Не говоря ни слова, Кен открыл дверцу машины и вышел, так что мне пришлось тоже выскочить и побежать его догонять.
– Эй, так ты действительно не хочешь идти в караоке?
– Нет, – отрезал он.
Я поглядела на него так, словно он отрастил вторую голову, а он открыл и придержал для меня деревянную дверь. Под моим пристальным взглядом его лицо немного смягчилось.
– Я не люблю внимания, – объяснил он, когда я проходила мимо него.
«Как это кто-то может не любить внимания? Это же моя самая любимая вещь».
– Добро пожаловать в «Густо». Столик на двоих? – спросила нас молодая брюнетка за столиком администратора, переводя взгляд с меня на Кена.
Я помолчала, ожидая, что Кен как мужчина будет говорить за нас обоих, но он ничего не сказал. Когда я взглянула на него, он кивнул подбородком в сторону девушки, чтобы я ответила ей.
– Ну да? – сказала я, вовсе не собираясь задать вопрос. Обернувшись к девушке, я сказала уже яснее. – Да, столик на двоих.
В «Густо» было темно, все излучало такое европейское очарование, а пахло тут так, как будто они перед тем, как построить все это, вымочили все доски в чесночном масле.
У меня не было особой привычки есть – строго говоря, я предпочитала воздерживаться от еды до тех пор, пока не начинала терять сознание – но у меня была слабость к итальянской кухне.
Рот у меня наполнился слюной, а ладони вспотели в предвкушении того, что же будет дальше. Всего того вреда, который я сейчас проглочу. Вины, которую буду испытывать после.