– Возможно, ты прав, но все равно не забудь упомянуть на Совете, что стражи высказались против и ты вносишь это предложение только от своего имени, – равнодушно заявил четвертый из стражей, и гости, как по команде, погрузились в светящуюся завесу с головой.
Чтобы ненароком не оказаться на пути странных существ, я быстро выскользнул из здания и нырнул за угол, где меня поджидал пес и присоединившийся к нему за время ожидания приятель, а вернее – брат. Ротвейлеры довольно быстро сообразили, что оставаться на улице опасно, и, вежливо ухватив меня за руки трехдюймовыми клыками, потащили в какую-то подворотню. Укрывшись в темноте полуподвала, я все же не стал прятаться ниже уровня мостовой и с любопытством пронаблюдал, как зал для тайных встреч покинули сначала всадники, а затем и крылатый. Безликий заговорщик был стар и потому шел пешком. Но примечательным мне показалось вовсе не это. Спустя непродолжительный отрезок времени из того же «парадного» выскользнула ещё одна крылатая фигура и торопливо направилась совсем не в ту сторону, куда побрел Иил.
Сам не зная зачем, я выбрался из укрытия и осторожно пошел следом за улепетывающим шпионом. Любопытство разгоралось во мне, как хорошо просмоленный факел. Абсолютно не понимая, как мне это удается, я сосредоточился и уловил обрывок чужой мысли. Я не видел того, кто размышлял, торопливо удаляясь от стен, все ещё пахнущих стойким лошадиным шампунем, но прекрасно улавливал его мысли. Незнакомец был молод, однако из его рассуждений я почерпнул также достаточно много интересного…
«Нет никого выше Творца, – размышлял неизвестный, – но почему никто из нас не видел важнейшего из существ, живущих во Вселенной? Где его истинная Обитель? Быть может, правы те, кто утверждает, что Творец – лишь свод законов и правил, по которым живет наш мир, а не существо? Ведь жить вне Времени или Пространства невозможно, и это доказано учены – ми. Но, в таком случае, абсолютно непонятно, что было до спирали Времени и кому, кроме Творца, могла прийти мысль создать такой мир? Разделяя сомнения отступников, я впадаю в грех, это верно, однако почему мне ни разу не возразил кто-либо истинно сведущий? Например, сам учитель. Кто, если не он, знает все законы и может ответить на любой вопрос? Знает все законы… Нет, я все равно не понимаю, почему он вдруг решил их нарушить?! Неужели все наши правила – ложь, а ему известно что-то важное об истинном положении вещей? Он говорил стражам о какой-то тайне. Что это за тайна? И почему стражи, честнейшие существа во всем Времени, должны опасаться её раскрытия? Да, видимо, это нечто действительно ужасное, ведь Иил не доверил тайну даже мне, Пятьсот второму, своему любимейшему после Сто пятого ученику…»