* * *
В конце восьмидесятых годов отец довольно активно сотрудничал с Фондом культуры, председателем правления которого был Дмитрий Сергеевич Лихачёв. А в середине девяностых отец побывал у Лихачёва в Санкт-Петербурге, и оказалось, что Дмитрий Сергеевич читал отцовские статьи в «Русской мысли» и был уверен, что их автор – старый священник из эмигрантов, возможно, даже заставший дореволюционную Россию. И он был несказанно удивлен, узнав, что отец Георгий Чистяков, пишущий статьи в «Русской мысли» и Георгий Петрович Чистяков, молодой ученый-античник, которого он знал по Фонду культуры – это один и тот же человек.
* * *
В связи с Фондом культуры мне вспомнился еще один замечательный эпизод. Лето 1989 или 1990 года (точно не помню), теплый и солнечный день. Мы с отцом приехали из Отдыха в Москву: летом мы обычно живем на даче, поэтому в детстве летняя Москва была для меня немного непривычной. Вечером того дня нужно было встретить на Белорусском вокзале моих дядю и тетю – они возвращались из Парижа. Но тут у отца возникли дела: нужно было зайти в Фонд культуры и подписать дипломы – их на следующий день должны были вручать школьникам, учившимся у отца латыни. «Не переживай, это буквально на пять минут», – сказал мне отец, когда мы входили в здание Фонда культуры, находившееся на Пречистенском бульваре. Мы собирались потом покататься по Москве-реке на речном трамвайчике, поэтому задерживаться не хотелось.
Отец взял в руки стопку дипломов… и изменился в лице: в латинском девизе, гордо красовавшемся вверху, была опечатка. Да еще какая! Слово «spiritus» превратилось в «spirtus»…
Отец страшно разозлился и сказал, что он не может допустить, чтобы дети получили такие дипломы. Схватив со стола замазку (ими тогда, в эпоху машинописи, пользовались постоянно), он стал исправлять «spirtus» на «spiritus». При этом, разумеется, он объяснил мне значение слова «spiritus» (дух) и сострил, что ошибка в написании этого слова может напомнить о винных парах.
Исправление, естественно, заняло довольно много времени; отец сетовал, что не везде получилось красиво, – но все дипломы были приведены в должный вид. А потом мы даже успели покататься по реке, благо пристань была совсем рядом. А когда мы подходили к Белорусскому вокзалу, отец заговорщически улыбнулся и сказал: «Давай, когда они приедут, я заговорю с ними по-французски, а ты тихо скажешь, что я сошел с ума и забыл русский язык». Надо сказать, что я очень воодушевился идеей этого розыгрыша и был весьма расстроен, когда по прибытии поезда отец не стал воплощать в жизнь свой замысел…