— Ты хочешь подписать пергамент с отказом от мира на твоих условиях? — сузились глаза бургомистра. — Я правильно тебя понял?
«Ты», «мальчишка». Заметили разницу в обращении?
А всё почему? Ведь я как бы… Только что победил их. Это я должен с ними с позиции силы разговаривать.
Но нет. В наше лихое средневековое время генеральное сражение не значит ничего. Сунь Цзы был умнейшим мужиком, уважаю, и убеждаюсь в его стратагемах на практике. Ну, выиграли мы. Дальше что? Дальше горожане запрутся. А я уйду. Ибо сил штурмовать город нет. Держать войско тут до бесконечности нельзя, войску под городом надо платить из своих запасов, а запасов нет. «Но у пана атамана нема золотого запасу, и хлопцы начали разбегаться в разные стороны. Ежели и дальше так пойдёт, я тоже разбегусь в разные стороны». А с юга у меня степняки атакуют — хрена ли сидеть здесь, под далёким от фронта городом, с уймой хороших парней крепкого сложения в железной одежде? Я уйду, по любому. Но они при этом не сдадутся, а гордо и высокомерно пошлют меня на фиг. Авторитет, однако! А значит вместо «сеньор граф» я плавно опускаюсь до «эй ты, мальчишка», и кто правее — будем решать не раньше осени, а то и зимы.
…Вот только осенью или зимой король пришлёт-таки им на помощь гвардию. Ибо набег закончится. А гражданская война, если верить бабушке Изабелле, отложится. А раз так, это мне нужно с ними мир заключать, на любых условиях — вот они и понимают планку для торговли. Глупые, по нотам их играю. Неужели люди на самом деле такие тупые?
— Я хочу, чтобы двенадцать уважаемых и известных горожан, — прокричал я, — включая магистрат, ознакомились с пергаментом, на котором написаны условия мирного договора, и подписались, что город Феррейрос отказывается его принимать. Вас, магистрат, пятеро. Найдёте ещё семь уважаемых горожан? И попрошу приближаться к лагерю без оружия, сеньоры! Мои воины нервные. Сейчас идут переговоры, ваша безопасность гарантирована, СЕЙЧАС вам нечего бояться — я не бью в спину.
— Про казнь ничего не скажешь? — тихо произнесла Ингрид, стоявшая вместе с остальными баронами сзади за плечами, метрах в трёх.
— Зачем? — прошептал в ответ я.
— Они видели, что вы готовите строить что-то, — заметил дядька Рикардо.
— Они думают, что Ричи блефует, — пояснил Алькатрас. — Ричи должен вымаливать у них мир. А значит должен поднять планку для торга… Как только что подняли они. А дальше у кого первого нервы не выдержат. Они считают, у него.
— Сейчас посмотрим, что они думают и на что готовы, — усмехнулся я. Умный дядька, этот Алькатрас.