– Как ты можешь доказать это? – спросил судья.
– Нет ничего проще. Его сумасшествие проявляется в том, что он считает, будто все принадлежит ему, тогда как на самом деле это совсем не так. Вот, например, спросите его, кому принадлежит этот халат…
Насреддин замолчал, указывая на свой новый халат.
– Это мой халат, – заорал скряга.
– А теперь спросите его, на чьем коне я приехал сюда в суд, – продолжал Насреддин.
– Ты приехал на моем коне, – завопил истец.
– Вопрос исчерпан, – сказал судья.
Суфии считают, что деньги играют активную роль во взаимоотношениях людей друг с другом и с их окружением. Поскольку обычное восприятие реальности является недальновидным, неудивительно, что люди так же недальновидно используют свои деньги. Насреддиновская шутка о лягушках поясняет некоторые положения этого тезиса.
Прохожий увидел, что Насреддин кидает деньги в пруд, и спросил его, зачем он это делает.
«Я ехал верхом на осле, – сказал мулла, – как вдруг он споткнулся и стал соскальзывать с покатого берега прямо в пруд, теряя равновесие и почти падая.
Казалось, что от падения нас уже ничто не может спасти. Вдруг лягушки в пруду начали квакать. Это испугало осла, он встал на дыбы и таким образом спасся. Так разве лягушкам ничего не причитается за то, что они спасли нам жизнь?»
На первый взгляд эта шутка выставляет Насреддина глупцом, но при более глубоком ее прочтении, мы увидим, что она отражает отношение суфия к деньгам. Лягушки олицетворяют собой людей, которые не могут использовать их. Насреддин вознаграждает их, следуя общему правилу, гласящему, что хорошее дело вознаграждается. Тот факт, что лягушки заквакали случайно, требует отдельного рассмотрения. По крайней мере, в некотором смысле их не в чем упрекнуть, чего не скажешь об обычных людях в подобных ситуациях. Скорее всего, они и не помышляли о том, что смогут воспользоваться деньгами. Эта шутка используется также, чтобы показать, как «мечут бисер перед свиньями», в ответ на вопросы тех, кто спрашивает суфиев, почему они не делают свои знания и мудрость доступными для всех и каждого. И в особенности для тех людей, которые (подобно лягушкам) проявили к ним свою доброту и то, что они считают пониманием.
Для того чтобы охватить более широкие аспекты суфийского мышления и встать на путь, начинающийся за пределами паутины, которой Старый Негодяй опутал человечество, необходимо посетить иные измерения, высвечиваемые Насреддином.
Даже если Насреддин и похож на китайскую шкатулку, где каждая коробочка содержит другую коробочку меньших размеров, то он, по крайней мере, предлагает много простых способов вхождения в незнакомую систему мышления. Ознакомление с опытом Насреддина позволяет отомкнуть многие двери к пониманию еще более непонятных суфийских текстов и вообще суфийской практики. Способность извлекать пользу из насреддиновских историй возрастает по мере обострения способности к восприятию. Эти истории подготавливают то, что суфии называют «ударом» – сознательным воздействием на новичка, которое оперирует особым образом и настраивает ум на участие в суфийском предприятии.