Ты дал нам в пищу “всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя” (Быт. I, 29), и не только нам, но и всем птицам небесным, и животным земным, и пресмыкающимся, а рыбам и чудищам морским – не дал.
Я говорю: эти травы, эти плоды земные – иносказательные представления о делах милосердия, которые в житейских нуждах подает плодоносная земля. Такою землею был благочестивый Онисифор, дому которого Ты даровал милость многократно покоить апостола Павла, “не стыдяся уз его” (II Тим. I, 16). То же делали и братья, взрастившие богатую жатву, пришедшие из Македонии и восполнившие недостаток его (II Кор. XI, 9). На иные же деревья он жалуется: “При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им!” (II Тим. IV, 16). Эти плоды надлежит приносить тем, кто преподает нам разумное учение, помогая постигнуть тайны Божии, и тут приносить их следует им как людям; надлежит приносить им плоды и как душе живой, ибо они – пример для подражания во всякой воздержанности, и как птицам небесным – за их благословения, которые распространяются по всей земле, ибо “по всей земле проходит звук их” (Пс. XVIII, 5).
Питаются этою пищей те, кто радуется ей; те не радуются, “чей конец – погибель, чей бог – чрево, чья слава – в сраме” (Филип. III, 19). И у тех, кто предлагает плоды, они не в том, что они дают, а в чувстве, с которым дают. Я вижу, чему радуется тот, кто служит Богу, а не чреву, вижу и радуюсь за него. Он получил от филиппийцев то, что они послали через Епафродита, вижу, чему он рад (Филип. IV, 18). То же, чему он рад, и есть его пища, ибо правду он говорит: “Я весьма возрадовался, что вы уже вновь начали заботиться о мне; вы и прежде заботились, но вам наскучило[66]” (Филип. IV, 10). Филиппийцы зачахли от длительной скуки, иссушившей плоды добрых дел их, и апостол рад, что пробились их новые ростки; рад не за себя, а за них, ибо он продолжает: “Говорю это не потому, что нуждаюсь; ибо я научился быть довольным тем, что у меня есть; умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть в обилии и недостатке; все могу в укрепляющем меня (Иисусе) Христе” (Филип. IV, И – 13).
Чему же ты радуешься, великий Павел? Что питает тебя, человече, обновленный познанием Бога, создавшего тебя по образу Своему, душа живая, столь владеющая собой, окрыленный язык, вещающий о тайном? Что же питает тебя? Радость. Послушаем дальше: “Вы хорошо поступили, принявши участие в моей скорби” (Филип. IV, 14). Вот чему он радуется, вот что его питает: их добрые помыслы и дела, а не разрешение собственных затруднений. “Вы знаете, Филиппийцы, – продолжает он, – что в начале благовествования, когда я вышел из Македонии, ни одна церковь не оказала мне участия подаянием и принятием, кроме вас одних; вы и в Фессалонику и раз и два присылали мне на нужду” (Филип. IV, 15, 16). Он радуется, что они вновь вернулись к добрым делам своим, видя новые всходы на высохшей ниве. О своих ли потребностях печется он, говоря: “Присылали мне на нужду”, этому ли рад? Никоим образом. Откуда это известно? Читайте дальше: “Говорю это не потому, чтобы я искал даяния; но ищу плода” (Филип. IV, 17).