– И где волонтеришь? – выдавила дружелюбную улыбку Ронда, пытаясь разбавить напряженную атмосферу. – В универе помогаешь или после первого курса дали допуск на практику в больнице?
И пусть улыбка была фальшивой, но интерес Ронда не играла. Похоже, Этель это почувствовала и опустила щит замкнутости, за которым пряталась от сестры.
– В парке, – она откусила блин, но тут же отложила его. После ссоры обеим сестрам еда встала поперек горла.
– В парке? – Ронда нахмурилась, а перед внутренним взором возникла карта Фирбси. – Тот, который в центре? «Изумрудный пруд»?
Этель только качнула головой и даже рот раскрыть не успела, а Ронда уже все поняла.
– В «Жерле», – сказали сестры в один голос, и их лица переменились.
Этель снова попыталась улыбнуться, а Ронда о своей маске дружелюбия мигом забыла. Ее брови поползли на лоб, кровь отхлынула от лица. Этель перемен в сестре не замечала, потому что, обиженная, все еще смотрела куда угодно, но только не на Ронду.
– Набор объявили не так давно, и я кое-как успела забрать место, – Этель смотрела в пол, а ее пальцы нервно теребили оторванный ярлычок от чая. – Работа несложная, хотя время жрет ужасно. Чтобы накопить на курсы, мне придется пахать в парке все лето…
– Нет, – спокойный, но жесткий голос Ронды стер последние призраки радости с лица Этель.
Она нахмурилась, и шрамы на ее виске бледной паутинкой опустились вслед за кончиком брови.
– Ты больше не пойдешь в парк. Ясно? – строже, чем стоило бы, приказала Ронда, и это окончательно разрушило надежды на перемирие.
– Не пойду? Почему это?
– Потому что… – начала Ронда, но тут же запнулась.
Как пояснить сестре, что, возможно, в парке творится что-то неладное? Как убедить, что в «Жерле» опасно, не имея никаких доказательств? Есть только цепочка странных совпадений и животный, всепоглощающий страх потерять последний крошечный осколок семьи.
– Там опасно, – глухо выдавила Ронда, чувствуя на себе тяжелый взгляд малахитовых глаз.
Шаги секундной стрелки в повисшей тишине были громче выстрелов. Ронда успела насчитать двадцать два щелчка прежде, чем Этель заговорила.
– Я не катаюсь на аттракционах, если ты об этом. Знаю, там все установили всего за ночь, это опасно, и бла-бла-бла, но в «Жерле» я не развлекаюсь, а помогаю людям, которым становится плохо. Кого-то укачивает, кто-то падает в обморок от жары, кто-то разбивает коленки в кровь…
– Я не об аттракционах, – грубо перебила Ронда.
– А о чем? – нервная улыбка Этель дрогнула. В глазах застыл блеск. Не то злость, не то слезы. – Боишься, что на меня вырвет кого-нибудь после «Вертушки»? Или, может, переживаешь, что сорвусь и потрачу все наши деньги на попкорн и сладкую вату из палаток? Или…