– В прямом. – Причина собственного спокойствия уже была Соне ясна, и ни малейшего изумления она не испытывала. – Я почему-то была уверена, что ты должен быть готов защищать меня. Без размышлений и любой ценой.
– Но я действительно…
– Я не имела никакого права от тебя этого требовать. – Соня посмотрела ему в глаза так прямо, как не смотрела никогда. – Я тебя не люблю. И даже хуже того, я и была-то с тобой только потому, что тебя не люблю. Не хотела никого любить вообще, не хотела привязываться, и ты для этого очень подходил. Мне так казалось. А на самом деле это не так. Наверное, не так. Не знаю! Но я точно не должна была ожидать от тебя самоотверженности, раз сама… В общем, прости меня, если можешь. Хорошо, что так вышло. Если бы не тот грабитель, я этого не поняла бы. Не решилась бы себе в этом признаться. Хорошо, что так вышло, – повторила она.
Максим молчал. Соне показалось, он тоже чувствует облегчение. Или просто ей хочется так думать?
Но это было уже не важно. Максим вышел из комнаты. Щелкнул замок входной двери.
«Правда хорошо, что так вышло, – со спокойствием, которое теперь было ей понятно, подумала Соня. – Он хотя бы не заплатил ни жизнью, ни здоровьем за мое равнодушие к нему. А занимался бы не кунг-фу, а какой-нибудь борьбой Голицына, и был бы в себе уверен, и не испугался бы, и неизвестно, чем бы кончилось».
Борьба Голицына всплыла в ее памяти совсем некстати. Или наоборот, кстати? Может быть, именно эта давно канувшая в прошлое подробность и подожгла наконец ту мысленную ворсинку, которая, вспыхнув, позволила ей увидеть свою жизнь во всей беспощадной ясности.
«У вас княжеская фамилия», – сказала она тогда. А Шаховской усмехнулся и ответил, что такие маркеры давно не имеют отношения к действительности, что все это кончилось еще когда князь Голицын взялся обучать чекистов приемам своей борьбы, что он обычный еврейский мальчик из хорошей московской семьи и закончил не Пажеский корпус, а пятьдесят седьмую школу.
– Конечно, мне было интересно, – сказала Соня.
– Совсем не конечно, – ответил он.
– Почему? – Она даже обиделась немножко. – Я выгляжу такой глупой?
– Вы совсем не выглядите глупой. Но при взгляде на вас кажется, вы знаете что-то большее, чем внешняя сторона жизни. Мне, во всяком случае, так казалось все два часа, что я на вас смотрел.
Он действительно смотрел на Соню все время, пока шла запись передачи. Заметив это – трудно было не заметить! – она сначала удивилась, потом смутилась, потом обрадовалась. А потом перестало иметь значение и первое, и второе, и третье – она только слушала его, и это занимало все ее внимание.