Он оттопырил большой палец.
– Так что, если надумаешь, скажи. Сам тобой займусь.
Нина сделалось приятно. Все-таки прикольно, когда тобой интересуется такой красавчик. Для уязвленного самолюбия – самое то.
Она попыталась сориентироваться: дом где-то сзади, огород все не кончается. Какое-то бесконечное резиновое пространство. И не следов чужого присутствия. Кажется, она идет не туда. Или туда, но надо еще немного пройти. Может, позвать? Нина закричала:
– Костя! Даня!
Никто не отозвался.
– Так ты здесь не одна? – поинтересовался парень.
– С друзьями, – ответила Нина. – Только они куда-то подевались.
– Ну это запросто, – ответил он. – Тут легко потеряться. Сам иногда не соображу, куда попал.
Нина запнулась: а ведь правильно – как он здесь очутился? В деревне никого, кроме них и двух стариков не было.
Она остановилась и уставила на незнакомца. Тот смутился.
– Не, ты чего меня так рассматриваешь? У меня вроде все в порядке.
Нина вспоминала: высокий, симпатичный, не особенно умный. Челяба из книги «Мертвый месяц»! Она ощутила, как холодеет в груди.
– Ты же Челяба? – спросила она. – Тебя так зовут?
– А ты откуда знаешь? – удивился он.
– Да так, – ушла она от ответа. – Знакомый один рассказывал.
– Сократ который? – Челяба насупился. – Здорово он нас подвел.
Он топтался на одном месте, съежившийся и уменьшившийся в росте, старательно избегая встречаться с Ниной взглядом.
– Ты меня извини, но мне пора, – быстро выпалил Челяба.
– В смысле? – не поняла Нина.
– Ну в общем, я привел тебя, куда велено было.
– Подожди, – Нина преградила дорогу. – Кем велено и куда ты меня привел?
Пошел снег, какой-то неестественный, больше похожий на крупу от пенопласта. Он падал на Нину и Челябу, осыпая обоих белой пылью.
– Извини, – повторил Челяба. – Ты мне реально понравилась.
Он вытянул шею, вглядываясь во что-то за Нининой спиной, и тогда она заметила крупные стежки, которыми была пришита его голова к туловищу. Нина попыталась что-то сказать, но могла лишь хватать воздух ртом. Челяба отодвинул ее в сторону, будто она была стулом, и ушел. Когда немота прошла, и Нина обернулась, его и след простыл. Веревка, которой она обмотала себя, болталась оборванным концом.