Вера Ивановна не унималась. По всему отделению поползли слухи, Лена прятала глаза. Но, казалось, даже стены шепчут: «Предательница, кому ты нужна, посмотри на себя».
В тот июньский день они хотели отметить полгода совместной жизни. Утро было хмурым, день начался со стычки с Верой Ивановной по поводу плохо приготовленного инструментария и несвежего халата.
Операция была сложной, Лену отправили за препаратами. Она быстро заскочила в сестринскую, схватила шприц и дозу наркотика. Мозг лихорадочно вычислял смертельную дозу. Нет, надо что-то более надёжное. Чтобы не было шансов на спасение. Чтобы все мышцы превратились в безвольную массу, чтобы стало невозможно дышать, любить, думать…
Больной на операции – это просто тело, за которое дышит аппарат. Тело не чувствует боли. Мозг не фиксирует.
Лена механически выполняла команды Веры Ивановны. Она старалась ни о чём не думать, но двадцать два года жизни, как старая кинолента, пронеслась чёрно-белым кошмаром. Почему Борис не встретился раньше? Почему люди так завистливы? Почему паденье так утешает окружающих?
Отпросившись на пять минут, она зашла в туалет, перетянула вену. Прости, Борис!
Абсолютно идиотская сцена – рассказывать бывшей, что, как бы я хорошо к ней ни относился, но то счастье, что я испытал с Леной, несравнимо, как океан с ручейком. А ведь я тоже писал ей, что со мной такого ещё не было… Только Бог помогает мне не свихнуться, не ждать, что откроется дверь и войдет моя девочка, так много страдавшая, так часто унижаемая…
Женщины, жены… Лена была даром, посланным мне с небес то ли за грехи, то ли за добродетели.
Когда мы любим, нам кажется, что все трудности преодолимы. Любовь – великий иллюзионист. Любимый человек – образ, наделяемый нами даже теми качествами, которых у него нет. Если несоответствие в какой-то момент все же проявится, мы легко относим это на обстоятельства. Ведь восприятие двух влюбленных по определению не может быть одинаковым. Всегда есть разница в воспитании, во времени духовного роста. Человек более неуверенный тянется к духовному совершенству в другом – и другой начинает ощущать себя ответственным за роль спасателя. Так возникает симбиоз, взаимозависимость. Но стоит хрупкому равновесию пошатнуться, все может обернуться катастрофой.
… Свежая земля на могиле, её любимые ромашки. Ничего не хочется ни читать, ни смотреть. Пустота. Судьба, как оборванная ромашка, выброшена. Она не хотела умирать, но людская зависть подтолкнула её к последнему барьеру. Любовь – самое сильное чувство и самое беспомощное одновременно. Любовь не спасает. Невозможно оградить любимого от всего, невозможно предугадать его мысли. Можно только осознать утрату и помнить дни, мгновения, которые уже не повторятся.