Лиля проводила взглядом чудесную парочку. Ты что, ревнуешь его, спросила она себя. Опомнись, милая, что ты придаешь значение мимолетному знакомству.
Лиля долго плутала по незнакомым улицам, пока не увидела эту вывеску. Дом был старый, вывеска едва приметная. Ступеньки уходили вниз. Это и есть театр, подумала она, а что ты хотела найти, парадные двери Мариинского? «Драматическое кабаре», – прочла она выцветшую надпись. М-да. Похоже, Роман явно страдает манией величия. Она неуклюже спустилась по ступенькам и открыла дверь. Обыкновенный подвал, потолок и стены из неровных кирпичей. Маленькая сцена, едва освещенная. Полукругом вокруг сцены стоят столики, за ними странная публика неопределенных профессий.
На сцене ярко раскрашенный Арлекин в лиловом фраке, он же конферансье, заводил публику плоскими шуточками. Лиля увидела свободный столик, притулившийся к шершавой стене, и поспешила сесть к нему.
– Я объявляю следующий номер нашей программы! На сцене – гордость нашего кабаре-мисс Сладкая Клубничка!
Фи, какая пошлость, какая пошлость, думала Лиля, оглядывая присутствующих. Мальчики со стоптанными ботинками, задумчиво пьющие только пиво. Дамы чуть более респектабельны. А сама-то ты кто, нищая провинциалка, не знающая, где взять на билет. Клубничка принялась петь блюз плохо поставленным голосом. Пьеро что-то страстно шептал ей о любви.
– Я дать хотел тебе так много, а даю так мало! Всего лишь жизнь в «Сиреневой игре»!
На сцене происходила игрушечные охи-вздохи по поводу безвременной кончины Пьеро. Лиля решила отойти к стойке бара, чтобы не было так невообразимо скучно. Она не видела сцены, но слышала монолог Пьеро о смысле жизни:
– И тут я понял! Смысл – он в пути! Не в пункте назначенья – а в дороге! Вся наша жизнь – с одной мечтой – дойти! И умереть спокойно на пороге.
И тут Лилю пронзила мысль, что этот голос ей знаком. Она поняла, что зря искала в зале Романа, что Пьеро как раз и есть Роман. Почему я его не узнала, ах, да, лица у всех раскрашены, да и голос бы не узнала, Роман его изменил, сделал жалостно-тоскливым. Она снова направилась к столику. Арлекин в роли священника венчал Пьеро с Коломбиной. Теперь Лиля пристально вглядывалась в лицо Романа. Оно было почти треугольным. От белой пудры оно казалось белее снега. По щеке, параллельно нарисованной слезе, текла струйка пота. Коломбина часто дышала, от чего его пышная грудь колыхалась студнем. Сцену второго убийства Пьеро, оплакивания и траурных речей, она слушала словно во сне.
Вдруг сзади к ней подошел Роман. Шепотом сказал: