— А? Интервью-ю? Да! У нас завтра их куча, целая чертова куча… — очевидно, последняя фраза окончательно подорвала силы долговязого шоумейкера; он замолчал и тихо осел на пол, откуда еще некоторое время раздавались чуть слышные шорохи, а затем послышался свистящий с пришепетыванием храп.
— Домой! И немедленно! — взревел Коретро, сгребая итальянца в охапку.
— Только без рук! Прошу вас! Я все сделаю! — испуганно завопил Брокколи, трепыхаясь в железных объятиях матадора. Он уже успел изведать на себе гнев Мигеля, который, как только остался с компаньонами наедине, бросился на них не хуже дикого быка.
* * *
Машина медленно погрузилась в облако мерцающих огней, миновала тихие, заросшие мягкой травой улицы старого города и опустилась перед темнеющей громадой старинного здания. Мигель узнал абрис ресторации сеньора Себастьяна. К удивлению Кортеро, заведение работало. Неисправная голограмма над входом подмигивала поздним посетителям красноватым «Е1». У входа за столиком сидел еще один полуночник. Света было маловато, и Мигель никак не мог разглядеть лицо незнакомца. Было в нем что-то знакомое.
— Вот ваш столик, прошу сюда, — Брокколи опустился на стул перед матадором. — Прежде чем вы отправитесь, нужно утрясти ряд формальностей.
— Скажите, где мне поставить подпись, я не собираюсь читать всякие бумаги!
— Нет-нет, достаточно отпечатка вашего большого пальца вот здесь, — итальянец извлек из кармана маленькую плоскую карточку, замешкался. — Может, все-таки передумаете?
Мигель выхватил у Брокколи маленький квадратик и с силой вдавил палец в шершавую поверхность.
В то же мгновение темнота вокруг принялась сворачиваться, точно лепестки гигантского цветка. На мгновение остановилась, превратившись в ореол мрака, обтекающий нелепую маленькую фигурку итальянца, а затем растворилась в мягком свете летнего вечера. Мигель был дома. И тут брови матадора поползли вверх. Он наконец понял, кого напомнил ему сидящий за столом посетитель.
Сеньор Латук присел за столик, как раз туда, где еще пять минут назад сидел Мигель Кортеро, взглянул на компаньона абсолютно трезвым насмешливым взглядом, улыбнулся.
— Вот видишь, все получилось, а ты боялся.
— Больше всего я беспокоился из-за сеньора Себастьяна и этого чертова памятника, — Брокколи указал подбородком туда, где сидел у стены безмолвный посетитель, — мне пришлось потратить немало усилий, прежде чем он согласился передвинуть эту махину.
— Да уж! Старик ненавидит перемены. Говорит, «на традициях держится мир». А как он похож на своего предка!