Услышал Калачёв, согласился:
— Ты прав, Никифор: взрослые и подростки — все заодно. Только мы в первую очередь должны думать о тех, кто моложе нас. Даже и в войну.
Всё сделали партизаны, что могли, для ребятни. Самых маленьких отправили самолётами за Урал, в Ташкент и Алма-Ату. Взяли на учёт и школьников. Придёт пора — тоже переправят через фронт. Только когда придёт? Всё плотнее сжимается вражеское кольцо вокруг Дедкова…
Впереди бухнуло раз, другой. И сразу же левый край немецкой обороны озарился вспышками пулемётных и автоматных очередей.
— Ползком вперёд! — негромко скомандовал Журкович.
И по его команде, передаваемой по цепи, партизаны стали бесшумно выдвигаться из леса.
Когда до окопов оставалось совсем немного, поднялись в рост. Полетели в фашистов гранаты, вспороли воздух выстрелы.
Серёга следом за Журковичем кубарем скатился в окоп. Пробежал вперёд ходом сообщения, коротко стрекотнув из своего ППШ. По всей линии немецкой обороны неслось дружное партизанское «ура!».
Журкович, не пригибаясь, хотя был на голову выше других, побежал по траншее. А наперерез ему — фашист с ручным пулемётом.
Не видит Журкович фашиста. Что делать? Закричи — не обернётся: такая кругом пальба.
Эх, была не была! Серёга вывернулся из-за спины Журковича, с разбегу на колено — и на мушку того фашиста. А ствол пулемёта целится поверх Сергея, прямо Журковичу в грудь. Серёгин палец придавил спусковую скобу ППШ.
Тра-та-та-та… Ударил сноп искр из дула, и с дзеньканьем у правого Серёгиного уха рассыпался веер стреляных гильз.
Серёга поднял немецкий пулемёт и перешагнул через убитого фашиста.
Теперь он бежал впереди Журковича. И хорошо ему было слышать в промежутках между выстрелами, как дышит сзади Никифор Евдокимович.
Что ещё было, что видел Серёга? Партизаны подорвали дзот — последний опорный пункт врага. И как-то сразу стало стихать вокруг.
— Аэродром — наш! — крикнул дядя Егор. Он влез на бруствер и стал радостно размахивать над головой автоматом.
И понеслось над поляной:
— По-бе-да!..
Серёга тоже выбрался из окопа и радостно завопил:
— Ур-ра!..
Он кричал так азартно, что не сразу почувствовал, что кто-то ухватил его за плечи и прижал к себе. Поднял голову — Журкович. Но какое-то странное у него лицо: точно одеревенело оно. И только глаза почему-то лучатся.
Журкович провёл рукавом по лицу. И блеск в глазах исчез. Зато вокруг них и на щеках остались грязные полосы.
— Что с вами, Никифор Евдокимович? — удивился Серёга. — Отчего это вы…
Журкович отвернулся.
— Тебе показалось… Просто мне в глаз песок попал…
Эх, Серёга, разве уж трудно самому догадаться? Слезу может и радость вызвать. А Журкович жизни радуется. Помнишь того фашиста с пулемётом? Если б не ты тогда…