Концепция «сепарационной тревоги» в работе Фрейда представляется достаточно интересной. Здесь я хотела бы обратить внимание, что это поднимает вопрос о кастрационной тревоге у девочки; грубо говоря, как может девочка, которая уже «кастрирована» (то есть не имеет пениса), чувствовать кастрационную тревогу? Фрейд утверждает, что девочка должна скорее почувствовать опасность потери любви, прежде всего, любви отца, к которому она обратилась эдипально. «Сепарационная тревога» приходит со стороны женщины. Но это также и ориентир для братьев и сестер. Сиблинги ищут справедливого распределения любви со стороны своих родителей. Я должна пояснить, что установление этих связей между сепарационной тревогой Фрейда, женственностью и сиблингами принадлежат мне, а не Фрейду. Но важно, что для Фрейда не существует «сепарации» без сексуальности, они не являются, как у Боулби, разными системами. Кроме того, Фрейд отмечает, что утрата значимого человека вызывает не тревогу, а боль. Лицо восьми-десятимесячного ребенка, страдающего так называемой «тревогой, вызванной присутствием незнакомца», выражает сильную боль; в сердце любого скорбящего чувствуется боль. Тревога предупреждает об опасности разделения; боль свидетельствует об утрате. Боль, отражающаяся в реакции ребенка на лицо незнакомца, может указывать на то, что старое лицо (лицо матери) утрачено; тревога – это страх, что что-то должно произойти, а не то, что это уже произошло. Соответственно, можно сказать – хотя никто этого не делает, – что девочка чувствует боль, а не тревогу из-за отсутствия пениса. Поскольку она выражает «кастрационную тревогу», я полагаю, что это потому, что она психически бисексуальна и сохраняет иллюзию, что у нее есть пенис, который она может утратить. Если она испытывает боль, то это потому, что она оплакивает его отсутствие.
Я не буду продолжать рассуждения о боли и тревоге, так как сейчас меня интересуют не различия между концепциями Фрейда и Боулби, а скорее то, почему именно этот конкретный текст Фрейда стал отправной психоаналитической точкой для Боулби. Я уверена, что основной причиной его интереса была «сепарационная тревога», но было и нечто менее явное. Хотя работа «Торможение, симптомы и тревога» была написана в 1926 году, она богата вопросами, оставшимися после появления травматических неврозов и психоневрозов времен мировой войны. Эта статья не похожа ни на приведшую к структурному пересмотру работу «Я и Оно» (1923), ни на лабильную, насыщенную интеллектуальными переходами работу «За пределами принципа удовольствия» (1920). «Торможение, симптомы и тревога» – это проблемный текст, в котором Фрейд чувствует, что осталось не так много старых устоявшихся понятий, но все же здесь, как и везде, он четко сохраняет различие между травматическим неврозом и истерией – между состоянием, спровоцированным конкретным событием, и состоянием, в котором запрет или ограничение на исполнение желаний рассматривается как травматический опыт. И все же Боулби спустя пятьдесят лет написал следующее: