Теперь я кратко остановлюсь на мальчике с фантазиями об избиении. Хотя я сталкивалась с этим в собственной клинической практике, но никогда не обращала на это внимания. Однако теперь я считаю, что это важно, и потому в качестве иллюстрации возьму случай Вольфсманна. Упомяну одного моего пациента, г-на Y, поскольку, хотя его фантазия не была полностью проанализирована, его случай поднимает важные вопросы. Согласно Фрейду, у мальчика первая сознательная фаза, которая приводит к успешной мастурбации, выглядит как «меня избивает моя мать». Тем не менее она принимает сценарную форму, согласной которой субъект представлен рядом неизвестных мальчиков. Это продолжается вплоть до второй фазы, которая может быть сознательной, когда мать избивает самого фантазирующего ребенка, а не других мальчиков. Глубоко бессознательная фаза, которую можно реконструировать как: «Меня избивает мой отец». Фрейд не смог обнаружить у мальчиков садистскую фазу, эквивалентную первой фазе у девочек, когда избиваемым является брат, хотя он предположил, что не исключает ее существования, ее отсутствие скорее связано с выборкой, а не с закономерностью.
Сценарий, лежащий в основе теоретических выводов Фрейда, базируется на этой недоступной сознанию фантазии второй фазы у девочек и бессознательной фантазии у мальчиков, то есть мазохистской фантазии об избиении отцом в обоих случаях. Я попробую осмыслить возбуждение девочек при избиении сиблинга или его заместителя и очевидное отсутствие этой стадии у мальчиков, проанализировав случай г-на Y, а затем – Вольфсманна.
Случай г-на Y высвечивает вопросы, поднятые Фрейдом в его эссе. Фрейд отметил, что трудно, но крайне необходимо преодолеть настойчивую фантазию мужчины, что его избивает мать, чтобы подойти к более важному элементу фантазии, когда тем, кто бьет, оказывается отец. В работе с г-ом Y я столкнулась с той же проблемой, с которой сталкивался Фрейд в работе с истерическими пациентками на этапе до развития психоанализа: фантазия г-на Y имела все признаки реальности. Важно помнить, что во многих социальных группах и межкультурных ситуациях, а также в разные исторические периоды избиение сына отцом являлось обычной практикой воспитания. Именно так г-н Y представил свою фантазию – как правдивую и весьма правдоподобную версию того, что с ним происходило. Та частота, с которой он прибегал к лживым фантазиям, делала почти невозможным уличить лжеца во лжи>3. Он описывал свое наказание в подробностях, которые выглядели правдоподобными и похожими на реальное происшествие. Однако тот факт, что он