Симаковы — это мастера, руки золотые. И отец, и все сыновья. Умельцы — что хочешь сделают, кажется, любую машину смастерят из ничего.
Ближе к краю, домов пять — это гнездо Игнатковых. Братья. Тоже мастеровые люди. Все железнодорожники — кто машинист, кто кочегар, кто осмотрщик вагонов. И дома их, как братья-близнецы, — раскрашенные, ухоженные.
В один из моих приездов я встретил Игнаткова-младшего. Дело под вечер уже было, на Куциярской остановке, вижу: влезает в автобус пассажир с какой-то необыкновенной ношей — длинным и толстым бревном. Бревно это в автобус никак не вмещалось, но хозяин усиленно толкал его, впихивал. Шофер не ругался, терпеливо ждал, и пассажиры тоже не только не ругались, но, наоборот, помогали ему разместиться, — «Безобразие, — возмутился я про себя, — шпалу тащит в автобус». Но стерпел, смолчал.
Наконец багаж был размещен вдоль салона, один конец подсунули под заднее сиденье, другой уперся в верх шоферской кабины. Хозяин в огромном тулупе, какие носили главные кондукторы товарных поездов, распрямился, и я узнал в нем своего одногодка — Леньку Игнаткова. Занятый своим делом и одолеваемый любопытством женщин к его ноше, Ленька меня не заметил, он охотно отвечал на вопросы пассажирок.
— Очередь подошла или так, по блату?
— Открытку получили.
— Долго ждали?..
— Да нет, с год…
— А покажь!
И Ленька охотно потянулся к концу своей «шпалы», разодрал плотную бумагу, отвернул угол… И только теперь я понял, что это был… ковер! Все подались поближе, каждой хотелось пощупать ковер своими руками. Обсуждают цвет. Хвалят покупку. Ленька доволен.
На последней остановке — у Куликова переулка — все сошли, а автобус покатил дальше по улице, на самый край ее — повез Леньку с ковром до самого двора.
Или вот мой дядя Карпо Гурин — о нем могу рассказывать без конца, будто вся жизнь его на моих глазах прошла. Это не жизнь, а настоящая эпопея, да не одна, а целых три, а то и больше, исследование можно писать, честное слово. Мастеровой мужик, дома по хозяйству все сам делает. Да не какие-то там мелочи — калитку подправить или тяпку наточить. Это что! Он сам себе погреб сделал, колодец в саду выкопал, летнюю кухню соорудил, пол в хате настлал. Саму хату переделал! Пусть не всегда гладко, красиво у него получается, но зато добротно: крепко, прочно, надежно и удобно. Это для него главное.
А его жена, тетка Ульяна, моя крестная? Ух, какая боевая, шустрая бабенка! Сама маленькая, против Карпа вдвое меньше, но этой разницы не замечаешь — такая она бедовая. Последнее время они, что Карпо, что Ульяна, сдали малость, постарели. Но дело же не в том, каким человек стал внешне под старость, главное — как он жизнь свою прожил. А они — и Карпо, и Ульяна — довольны своей жизнью, говорят о себе с гордостью.