Но я могу его слышать.
Я думала, что все знаю о людской жестокости и испорченности. Как я ошибалась.
Я стараюсь двинуть рукой или ногой, пытаюсь кричать. Я верчусь во все стороны в сумасшедшей надежде, вдруг получится высвободиться. Но Грег привязал меня как надо, и я даже пальцем не в состоянии пошевелить. Не могу издать ни звука.
Без движения, без сил, без оружия.
Мужчина, которого я люблю, здесь, рядом со мной. А я надеялась, что он придет и спасет меня…
И вот он пришел, а я даже не имею возможности дать ему знать, что я тоже здесь, рядом.
Меня душат слезы. Я должна слушать, как Грег поливает меня грязью.
– Я бы в жизни не поверил, что Тама так с тобой поступит, – продолжает Грег. – Я думал, она тебя любит, блин!
– Я тоже так думал…
В этот момент приходит Тармони, и я прошу Грега оставить нас наедине. Я прекрасно вижу, что это его огорчает, но достаточно одного моего взгляда, и он послушно уходит.
– Я нашел для тебя идеальное укрытие, – тихо говорит адвокат.
Он протягивает мне обрывок листка с адресом.
– Как ты и хотел… Место на отшибе, примерно два часа от Монпелье.
– Отлично, – благодарю я. – Спасибо. Кто еще в курсе?
– Только ты и я. Больше никто. Я снял дом у одного местного под чужим именем. На шесть месяцев дом твой. Нужно торопиться.
– Мне надо кое-что сделать до отъезда. Буду там завтра вечером. Ты нашел мне тачку?
– У ворот стоит. Пошли…
Мы выходим на улицу, и я вижу черный «мерседес». Именно то, что я хотел. Мощная, компактная и незаметная машина.
– Нравится?
– Отлично, – киваю я.
– В багажнике лежат два телефона. Естественно, их никто не отследит.
Мы возвращаемся во двор, я закрываю глаза. Снова это странное чувство, что Тама здесь, рядом. Забуду ли я ее когда-нибудь?
Может быть, забуду, когда убью.
К нам присоединяется Грег, он все еще дуется, что ему пришлось уйти, пока мы беседовали. Мне все равно. Тармони допивает пиво и вызывает такси. Когда он уезжает, Грег впадает в задумчивость:
– Хороший адвокат этот Тармони…
– Самый лучший, – говорю я.
Мне кажется, что у меня лопнет голова. Я, наверное, вывихнула руку, пока крутилась. Вся левая сторона тела ужасно болит. Но физическая боль ничто в сравнении с болью душевной.
Из, умоляю, не оставляй меня в лапах этого извращенца!
– Твоя мать звонила, спрашивала, как ты, – произносит Грег. – Волновалась.
Тут я наконец улыбаюсь. Зло улыбаюсь.
– Честно! – продолжает Грег. – Она переживала, что ты за решеткой!
– Наверно, поэтому ни разу и не пришла! – говорю я, открывая еще одну банку.
– Как ты думаешь, почему Тама вас сдала? Планировала убежать с тем козлом?