— Свистит твой друган!
— Ничего не свистит, мы в одном подъезде живем!
— Так Шарабарина, получается... этсамое...?
— Да может это Игорь ваш свистит! Раз у него батя в Израиль сбежал, он и не такое может.
— Да молчи ты, дурак, я по секрету рассказал, а ты на всю ивановскую орешь...
— Мамонов, а у тебя уже было...?
— Что было?
— Ну... этсамое...?
— Ха, конечно было! — заявил Мамонов. «Свистит», — подумал я и мысленно сплюнул. Дурацкое словечко!
— Товарищ Мамонов, что-то мне подсказывает, что вы нам сейчас... как бы это сказать помягче, втираете очки.
— А ты если завидуешь, то делай это молча!
— Ну и как же у вас, позвольте спросить, было... этсамое?
— Не твое дело, Верхолазов!
— Илюха, а правда, расскажи, а?
— Дженльмены про такое не рассказывают.
— Значит вы, как это здесь принято выражаться, свистите, товарищ Мамонов!
— Да я... — кровать Мамонова возмущенно заскрипела. — Если хочешь знать... Смогу любую уговорить!
— Желаете заключить пари? — кровать Верхолазова тоже заскрипела. По всей видимости, он сел. Но я смотрел в стену, так что видеть этого не мог. — Значит, любую уговорить...
— Только не Цицерону, она кремень!
— Как насчет новой вожатой, товарищ Мамонов?
— Ха, легкотня!
— У нее же ляжки жирные!
— Ничего не жирные, это Коровина твоя жирная. Симпотная вожатка!
— Итак, товарищ Мамонов, мы с вами заключаем пари, что вы до конца смены сумеете... уговорить Елену Евгеньевну на коитус.
Все сдавленно захихикали.
— Я разве сказал что-то смешное, товарищи? Именно так называется процесс, между мужчиной и женщиной, фактом которого кичился товарищ Мамонов. И в который я лично не верю. Итак?
— Как ты меня достал уже, Верхолазов, сил моих просто нет! Да, пари! До конца смены я совершу... этсамое... с Еленой Евгеньевной.
— И предоставишь нам доказательства?
— А как ты это себе представляешь, Верхолазов? Я что ли должен с нее расписку взять?
— Мне все равно, товарищ Мамонов. Или вы найдете способ, или вы просто брехун.
— Так, отлично! Значит, как только я... этсамое... я отпинаю тебе десять поджопников при всем отряде. И ты не пискнешь! А наоборот скажешь, спасибо за науку, Илья Сергеевич! Заметано?
— Договорились!
Заскрипело сразу несколько кроватей. Раздались шаги босых ног.
— Пари?
— Пари! Олежа, разбей!
Заснул я под какую-то очередную удивительную историю Марчукова. Что-то про заброшенный дом за территорией и живущего там бродягу. Мне было интересно, но дослушать оказалось уже выше моих сил.
Карина стояла на углу дома матери, а рядом с ней терся какой-то парень. Явно старше ее, в куртке на десять размеров больше и в штанишках, надевал он которые явно при помощи интимной смазки. Он раскурил сигарету и передал ей. «Карина, ты еще и куришь?» — хотел закричать я, но, ясное дело, не смог. Ничего не оставалось, как молча наблюдать, как моя повзрослевшая принцесса неумело втягивает дым и кашляет.