В далеком голосе Марги послышались слезы, и Няголу стало стыдно. «Послушай, — внезапно осенило его, — а что ты скажешь, если мы поедем на море? Снимем какую-нибудь дачку, поживем без забот, ты будешь отдыхать, объездим все побережье, будем купаться — отдых так отдых!». Немного поразмыслив, она ответила потеплевшим голосом, что для моря еще рановато. Нягол ухватился за ниточку: ладно, не будем купаться, а просто поездим; потом вернемся сюда, а в разгар лета снова засядем у Понта, на этот раз по-настоящему. Марга помолчала и вдруг спросила: «С каких это пор ты пристрастился к Понту?». И попала прямо в цель: он действительно недолюбливал летнее море, пляжный гомон, курортную сутолоку и предпочитал пустынные осенние берега, рыбаков, прохладные утра, тихие вечера. «Я не пристрастился, но жду тебя здесь в ближайшие дни. Решать будем вместе, идет?» — «Нет!» — отрезала Марга и бросила трубку.
Нягол вернулся домой мрачный, к чувству вины перед Маргаритой, примешивалось негодование. Эта женщина по-прежнему предъявляет чуть ли не супружеские права, которых у нее нет и не было: они друзья, их связывают интимные отношения, но и только. Она же не хочет мириться с таким статусом. Так она и заявила, когда они однажды поссорились: «Ты, дорогой, законченный эгоист, и твоя игра в статусы мне надоела. Ты забываешь, что я не какая-нибудь юная и восторженная поклонница твоего таланта, а зрелая женщина и хочу полной ясности в наших отношениях. Или мы будем вместе, или расстанемся навсегда». Она знала, что в таких случаях он смягчается и уступает, так получилось и в тот раз: Нягол сказал, что любит се, что на свете нет ни одной души, которая могла бы ему заменить ее, но оба они в тот момент подумали о его племяннице…
Елица возилась на кухне. На плите кипел фасолевый суп, пахло жареным луком. На столе лежала нечищенная картошка, листья салата, небольшие кочаны капусты. Чтобы не выдавать своего настроения, Нягол шумно поздоровался. Но Елица его изумила.
— Что, тетя Марга звонила? — с невинным видом спросила она, не отрываясь от дела.
Нягол сел к столу. Большие его руки ловко заработали ножом, срезая кожуру с мокрых картофелин.
— А ты, чертенок, откуда знаешь, что это была тетя Марга?
— Предчувствие, — весело ответила она, но во взгляде ее трепетало напряженное ожидание, — она, верно?
— Она.
— Сердится, что ты здесь? — продолжала хлопотать у плиты Елица, прибегая к типично женской уловке.
Нягол отложил в сторону недочищенную картофелину и достал сигареты.
— Не сердится, просто спросила, почему я не встретил ее.