Кидо смотрел не на рисунки обнаженных женщин, сделанные В. Он не мог отвести взгляд от тех пейзажей, которые висели рядом. Он вдруг понял, где видел их раньше.
«Они похожи на картины Икса…»
Вытащив мобильный телефон, Кидо стал искать фотографии личных вещей Икса, которые сделал в доме Риэ. Он быстро нашел несколько набросков: на работах Икса были изображены совершенно иные пейзажи, но манера письма была один в один.
Сердце Кидо бешено колотилось в груди, словно пытаясь что-то сказать ему. Однако в следующий момент он смог взять себя в руки и начать размышлять, что может за этим стоять.
Между тем искусствовед как раз перешел к рассказу о тех самых пейзажах. По его словам, автора — Кэнкити Кобаяси — казнили уже двадцать лет назад. Хотя, судя по той странной открытке, которую нарисовал Омиура, имя человека, выдававшего себя за Дайскэ Танигути, должно было быть Ёсихико Сонэдзаки.
Но разве можно было это точно утверждать?
Кидо нахмурился и покачал головой. Его единственной зацепкой были имена, написанные на груди женщины на открытке от Омиуры, не более того. Разве можно было точно утверждать, что надписи на правой груди «Дайскэ Танигути», а на левой — «Ёсихико Сонэдзаки» подтверждают, что эти два человека совершили обмен?
Кидо вспомнил буквы, выведенные по кругу вокруг сосков. А затем вновь слова Омиуры: «Вы не видите очевидного, красавчик-адвокат! Идиот!»
Просто ли Омиура пытался его подразнить? Или на что-то намекал?
Возможно, в том, что он скопировал рисунки человека, казненного за убийство в результате страховой аферы, был какой-то смысл. Если Омиура где-то видел эту выставку, возможно, он был знаком с картинами Кэнкити Кобаяси. Именно это он пытался сказать? Но ведь Кобаяси уже давно казнен…
Волнение Кидо быстро угасло, оставив после себя чувство опустошенности.
Он очнулся от своих мыслей, услышав аплодисменты. Сразу после завершения беседы аудитория стала задавать вопросы.
Судя по всему, большинство присутствующих сочувствовали движению за отмену смертной казни, многие не столько задавали вопросы, сколько высказывали впечатление от выставки, кто-то говорил взволнованно, со слезами на глазах. Те, кто задавал вопросы, затрагивали наиболее безопасные темы: трудности организации подобной выставки, перспективы. Казалось, что все присутствующие тщательно выбирают слова.
Наконец слово предоставили мужчине, сидевшему в первом ряду, который с самого начала сессии вопросов держал руку поднятой.
— Да, прошу вас, — сказал Сугино.
— Этот вопрос будет последним на сегодня, — отметил ведущий.