Сугино, не изменив выражения лица, лишь кивнул. Судя по всему, он был знаком с Кавамурой.
— На мой взгляд, мы должны разграничить права, гарантированные законом, и наши эмоции. С точки зрения закона система наказаний в Японии — это не абсолютный, а пропорциональный ретрибутивизм. Идея расплаты как симметричного ответа, воплощенная в распространенном выражении «око за око», по сути своей является ограничителем мести, как правило основанной на эмоциях, чтобы она не превзошла совершенное преступление. В юридическом праве, начиная с новейшей истории, телесные наказания «око за око» были заменены лишением свободы. Если жертва лишилась зрения, преступнику не выкалывают глаза. Несмотря на то что жертва больше никогда не сможет увидеть красоту мира, преступник может и дальше продолжать любоваться окружающим миром. Вместо этого назначается наказание, которое ограничивает свободу преступника в соответствии с тяжестью совершенного преступления. Система смертной казни полностью выпадает из этого принципа. Эмоционально я понимаю, что вы хотите сказать, но поскольку убитые лишены всего, то из ваших рассуждений следует, что и приговоренным к смертной казни никогда не должно быть позволено думать или чувствовать что-либо.
— Да, я так считаю. Разве смертная казнь не должна быть исполнена как можно быстрее? Ведь каждая прожитая преступником секунда — это роскошь по сравнению с тем, чего лишилась жертва, — ответил Кавамура с места без микрофона.
— Я против того, чтобы признавать смертную казнь как исключительную форму телесного наказания. Кроме того, я поддерживаю право осужденного на художественную деятельность, ведь это один из базовых видов деятельности в жизни человека. Тем не менее я считаю, что общество должно нести ответственность. Весьма интересно устроить выставку работ пострадавших и их семьей, но ведь этим должны заниматься те, кто поддерживает пострадавших. А обычные граждане, конечно, должны посмотреть и то и другое и принять свое решение.
Пока Сугино говорил, Кавамура качал головой много раз в знак категорического несогласия, но больше ничего не сказал. Однако было видно, как напряжена его спина от чувства гнева, которое он вынужден держать при себе.
Сугино был исключительно редким человеком. Несмотря на все надежды, которые на него возлагали еще со времен стажировки в юридической практике и многочисленные приглашения стать судьей, он все же выбрал карьеру адвоката. С точки зрения истории права его ответ был консервативным, но было ясно, что Кавамура протестует против бесстрастности его позиции.