— У вас есть такие корейские друзья?
— Нет, но стоит включить телевизор, и сразу понятно.
— Ну… я бы рекомендовал вам съездить в Сеул и в каком-нибудь клубе поболтать с молодыми людьми.
Кидо не хотел портить впечатление от разговора еще больше, поэтому улыбнулся и попросил Мисудзу приготовить ему еще один коктейль с водкой. Такаги тоже больше ничего не сказал после того, как Кидо его осадил.
Мисудзу выглядела так, словно ее мысли были заняты чем-то другим, возможно, она думала о Дайскэ Танигути. Кидо был рад, что она оказалась безразлична к его дискуссии с Такаги.
Пока Кидо ждал коктейль, он взял в руки и стал рассматривать футляр от игравшего в тот момент диска The Kids & Me Билли Престона. На фоне жизнерадостной мелодии молчание между ним и Мисудзу было унылым.
— Будь это и правда похищение Дайскэ Танигути северокорейскими службами, это стало бы серьезным делом. Но Икс стал выдавать себя за Танигути относительно недавно. В наше время такого уже не бывает. Кроме того, Икс работал в лесозаготовительной компании в маленьком городке. Зачем шпиону сидеть в такой глуши?
Говоря это приглушенно, подавшись вперед, чтобы остальные не слышали, Кидо вдруг осознал психологическую связь между ним самим и Иксом. Оба попали в ситуации, в которых можно было усомниться в их японской идентичности.
— Пожалуйста, второй коктейль. — Мисудзу с улыбкой протянула ему стакан, никак не отреагировав на только что сказанное.
— Мне так было жалко Дайскэ. Вы знаете о рисках, связанных с донорством печени?
— Без подробностей.
— Тогда я слышала, что в Японии на пять тысяч пятьсот человек умирает один.
— Из доноров?
— Да, риск всего две сотых процента. В остальных случаях доноры выживают, но в десяти, а то и двадцати процентах случаев остаются последствия: хроническая усталость, боль и другие осложнения. Бывает психологическая подавленность.
— Отец Дайскэ просил его стать донором?
— Думаю, нет. Уверена в этом. Хотя, если бы отец и врачи просили об этом, Дайскэ вряд ли стал бы рассказывать.
— Его старший брат утверждал, что Дайскэ сам предложил стать донором.
— Возможно, так и было. Ему не хватало любви родных, — сказала Мисудзу довольно банальную фразу с жалостливой интонацией, а затем продолжила: — Но не только это. Я думаю, он чувствовал, что обязан выполнить свой долг. Потому что тогда отца мог спасти только он… Риск — это не просто черное или белое. Он действительно корил себя за то, что опасался, вдруг именно он станет тем самым, одним из пяти тысяч пятисот человек. Спрашивал себя, почему так боится того, что остальные могут без страха сделать ради спасения члена семьи. Когда врач сказал, что после операции большая часть доноров быстро возвращаются к нормальной жизни без каких-либо ограничений, он думал, что станет одним из тех, кого ждут осложнения.