— Знаешь, чего никогда не могла сделать твоя мягкотелая мать? — лицо мужчины скривилось в презрительной гримасе.
Я смотрел ему прямо в глаза. И уже минуту, как понимал, к чему всё идёт. Сомнений нет, всё повторяется в точности, как это уже было когда-то…
Вот только проживал я эти дни много… очень много лет назад.
— Она никогда не могла воспитать тебя, — разогнувшись, отец принялся вытирать лезвие о тряпку — методично, холодно. И даже жутко. — Воспитать не как плаксивую шлюху, а как мужчину…
Он набрал полную грудь воздуха, явно наслаждаясь моментом. А мои руки задрожали — абсолютно так же, как дрожали тогда.
Ублюдок.
Пожалуй, без ложной скромности можно сказать, что в своей жизни до этого дня я повидал всякое. Мало что на данном этапе могло меня искренне пронять. Вот только… тогда я был семнадцатилетним пацаном с неокрепшим сознанием, в котором не было ничего, кроме страха.
Но сейчас я ощущал жалость к самому себе гораздо большую, чем когда-либо.
— Именно этим мы сейчас и займёмся, — старик направился ко мне быстрым шагом. — И не дай Бог ты начнёшь мямлить, как тряпка — отправишься к этому сброду.
Наклонившись, он вложил мне нож в руки.
Я опустил взгляд на нож.
И замер, вспоминая.
Отец…
Жуткий тип. В жизни я часто слышал, что во всех бедах винить нужно лишь себя, вот только… это не тот случай. Тельдор, «мой любимый папочка», убил во мне последнюю надежду на нормальную жизнь.
Сколько мне было лет, когда он заставил меня прикончить собственного друга? Три? Четыре?
Кажется, всё-таки четыре.
Я поджал губы, наблюдая за тем, как Тельдор стоит передо мной совсем беззащитный. Всё, что мне мешало убить его в прошлом — страх и беспрекословная преданность, но сейчас… когда мне вот-вот должно было стукнуть триста девяноста два.
Сейчас я переживаю злость. Искреннюю, чистую злость на родного отца. И, думаю, со временем будет ещё более ясно — почему.
В лицо прилетела пощёчина.
— Что с твоим лицом?! — морщинистое лицо отца напоминало морду оскаленного бульдога, готового вцепиться в лодыжку мёртвой хваткой. — Мало того, что мой сын плаксивая тряпка, так ещё и идиот? Давай, вперёд. Покажи этой шлюхе, что бывает, когда идёшь против воли Тельдора Орлова!
Ах да, передо мной сидит не шлюха. Нет. Передо мной сейчас моя родная сестра — девушка, которую по велению отца я должен «проучить».
И сейчас мозг рефлекторно искал лишь одно — место, куда пырнуть лучше, что бы ей не было так больно.
Ха. А ведь смерть для сестры в возрасте семнадцати лет выглядит сейчас больше как… освобождение. Именно поэтому она не бежит, не плачет — уже после смерти матери смирилась со своей судьбой.