Они ушли. Пролетарский тоже вышел и вернулся с Козюткиным.
Кивнул ему на стул: садись. Долго молчал, разглядывая его небритую опухшую физиономию. Наконец спросил:
— Где был, когда начался пожар?
— Это... в какое время?
— В час ночи.
— Спал. Все время спал. Ваши же и разбудили. Утречком.
— И ничего не слышал? Ни криков, ни шума?
— Выпивши я был вчера, — вздохнул Козюткин. — Спал, как убитый.
— Знаешь, что в Байките произошло ночью?
— Слышал уже, — кивнул Козюткин. — Только зря вы меня обижаете. Не зажигал я, верьте слову. Зачем мне?
— А почему ты решил, что я... на тебя думаю? — Пролетарский удивленно взглянул на Козюткина.
— На кого же больше? — пожал плечами Козюткин. — Одежку-то мою Стариков ваш подчистую реквизировал, вроде как она керосином пахнет. Дурак на Козюткина не подумает.
— Да ты, брат, ушлый, — усмехнулся Пролетарский. — Ну, а если я тот самый дурак и есть?
— Не-е, — покачал головой Козюткин. — Оно хорошо бы, извините, конечно, но вы, гражданин начальник, не дурак. Вы тоже насчет керосину сомневаетесь. Только я тут ни при чем. Это мне велено было...
— Кем велено? — шагнул к нему Николай. — Что велено, я тебя спрашиваю? Ну!
— Так уполномоченный распорядился, этот... как его... — запинаясь проговорил Козюткин.
— Самарин? — крикнул Пролетарский.
— Так точно. Вчера утром пришел и велел выписать. Я, помню, сказал, что у них в кладовке еще с того года керосин должен быть. А он говорит, не мое дело, а если они откажутся, то им лимиты срежут. Мы с завхозом вчера эту бочку и привезли. Мороковали, мороковали, куда ее девать, и поставили в сенях.
— Ну?
— И все. А потом, стало быть, я вечером выпил и пошел спать.
Пролетарский отправил Козюткина в камеру и позвал Старикова.
— Значит так, Козюткина не допрашивать. Держать одного.
— Сознался? — обрадовался Стариков. — Он поджег?
— Не знаю, — покачал головой Пролетарский. — Что-то больно проницательный для простого счетовода. Вроде ждал, что его об этом спрашивать будут... не знаю. Ты сегодня свяжешься с Кофтуном. Займешься материалами о хищениях в интеграле. Пойдешь к нему и разберешься в учетных документах за 1934 год по строительству школы. Школы, понял? Смотри внимательно, особенно те, к которым имел отношение Козюткин. Чуть что — обращайся к Кофтуну.
— Так, выходит, вы меня от работы по пожару отстраняете?
— Нет. Будешь работать параллельно и по пожару.
— Как это?
— А так. Может кому-то выгодно, чтобы за всей этой суматохой забыли о хищениях. А?
— Так...
— Вот тебе одна версия. Может кто-то скрывает следы хищения? Школу-то интеграл строил? Может нужно, чтобы милиция, занятая пожаром, не вмешивалась в проверку? Вот тебе другая версия. Отрабатывай их.