«Копаться в плоде неродившегося младенца...» — подумал Иван Иванович. Впрочем, и в его работе не однажды доводилось иметь дело с трупами, и с рассеченными, и с разложившимися.
— А какое-то практическое значение ваша кандидатская имела?
— Конечно! Вначале я ставила перед собою цель спасти мать. Как панацея — немедленное переливание крови. Потом оказалось, что своевременное переливание донорской крови спасает и ребенка. Тогда возникла проблема ранней диагностики эклампсии...
— Ну и что? — спросил Иван Иванович. Он невольно ждал каких-то убедительных фактов, каких-то внушительных цифр, которые бы свидетельствовали...
— А ничего, — ответила с безразличием женщина. — Я начала конфликтовать по разряду «не хочу приспосабливаться к подлости» и перешла на курсы повышения квалификации.
— Жаль, — посочувствовал ей Иван Иванович.
— А чего жалеть? — пожала плечами Генералова.
— Не завершено такое нужное дело... Вы ушли в кусты...
— В науке не бывает раз и навсегда решенных проблем, — возразила ему Генералова. — Я проторила тропу, по ней пошли другие. Эклампсия перестала быть смертельным недугом. А вообще, признаюсь, во мне очень остро развито чувство противления.
— Ну и что вы доказали, расставшись с медициной?
— По крайней мере, теперь мне не надо жить по принципу «применительно к подлости». Никто не заставляет меня делать то, против чего восстает моя совесть. На курсах, да и в мединституте, я должна была угождать каким-то оболтусам, вечно что-то с кем-то согласовывать. Те же учебные планы. Каждый год переписывай одно и то же... Даже нельзя одеться так, как хочется, надо, как все. А джинсы в студенческой аудитории — это удобно, но запрещено дурацким этикетом.
— А ведь вы по натуре анархистка. Потенциальный разрушитель всяких канонов, обычаев, устоев.
Она не согласилась:
— Нет, Иван Иванович, если и разрушитель, то не обычаев, а командующих нами предрассудков. Я противник не самих законов, регламентирующих жизнь общества, а догматического, бездушного их применения... Чтобы вы меня поняли, хотите, расскажу, как я стала Генераловой?
— Любопытно, — улыбнулся Иван Иванович, который все еще не мог окончательно определить своего отношения к этой женщине.
Он уже начинал понимать Саню, который в минуту душевной неуравновешенности выпалил: «Я люблю ее». Лишь одно ему было непонятно: что в ней от натуры, а что придумано как мера самозащиты? Суть человека, по убеждению Орача, в его отношении к фактам. Сам по себе факт еще ни о чем не говорит. К примеру, выпускник десятого класса зверски убил своего соседа по дому. Казалось бы, факт однозначен. Каковы же мотивы преступления? Оказывается, сосед попытался изнасиловать девушку, которую любил вчерашний десятиклассник. Он случайно зашел к девушке и оказался свидетелем дикой сцены.