Хорошо было Шерлоку Холмсу и его другу доктору Ватсону. О бешеном ритме жизни конца двадцатого века они понятия не имели. Получив сведения о совершенном преступлении из письма или от пострадавшего, они садились в удобные кресла поближе к горящему камину и, укрыв ноги теплым пледом, начинали упражняться в дедукции...
Повесив трубку рации, Иван Иванович бросил водителю:
— Шахта «Три-Новая»! К главному стволу. На всю железку!
«Успеть! Опередить тех, кто создает Лазне «железное алиби». После звонка из милиции кто-нибудь из «своих» возьмет жетон бригадира и отметит спуск в шахту. Попробуй потом доказать, что Богдан Лазня в 18.02 был не в шахте, в забое, а в своей машине возле мебельного магазина «Акация».
Шофер включил громкоговоритель и начал расчищать путь.
— Семьдесят второй, «газон»! Освободите дорогу оперативной машине!
Через десять минут сорок секунд «Волга» остановилась перед огромными железными воротами, под которые ловко подползала узкоколейка: людской ствол шахты «Три-Новая».
«Ствол» и «шахтный ствол» в обиходе горняка понятия разные. Шахтный ствол — это железобетонный колодец, который ведет в недра, опускаясь порою на тысячу с лишним метров. Короче — вход в шахту. А эмоциональное понятие «ствол» — своеобразная дверь к этому входу, точнее: основание громады — копра, наверху которого установлена подъемная машина, тягающая на четырех канатах шахтерский лифт — клети. Одна клеть, иногда двухэтажная, человек на семьдесят, со скоростью 8 метров в секунду опускается в шахту, вторая — ее противовес — поднимается в это же время на-гора. В перерывах между спуском и подъемом смены людской ствол «качает» груз. За сутки вагонов пятьсот с лесом и оборудованием в шахту и столько же с породой и старым хламом на-гора. Таким образом, спуститься в шахту или выйти из нее когда тебе вздумается — невозможно, это не заводская проходная.
Через людской ствол шахта живится воздухом — вдыхает его. Где-то в конце шахтного поля (на «Три-Новой» оно тянется на пять километров) есть второй ствол, вентиляционный. Его задача «выдыхать» отработанный воздух, насыщенный пылью и газом. Калиточка в широких воротах, которые распахиваются только тогда, когда подают по узкоколейке груз к стволу, была прикрыта. Ее засосало воздухом, и теперь просто так не откроешь. Зная это, Иван Иванович ухватился за массивную ручку обеими руками. «Не пообедав — не управишься», — подумал он.
Возле клети толпилось человек сто, если не больше, горняков, готовых к спуску. Веселые, озорные ребята, полные сил и здоровья. Передние, те, что стояли ближе к запертому на специальные воротца подходу к месту посадки в клеть, перекидывались шутками с рукоятчицей, одетой в ватные брюки и фуфайку. Тетка (или девчонка — укутана платком — лишь нос торчит, не сразу и возраст определишь) привычно отвечала зубоскалам. Она многих знала по имени.