28 апреля (12 мая) 1894 года в столицу Российской Империи прибыл наследник Императора Мейдзи – принц Ёсихито и старый приятель Николая, его первый учитель японского языка и этикета – принц Арисугава Тарухито. Этих Николай разместил у себя в Александровском дворце. Отметили приезд отлично – вместо подогретого саке пили водку со льда и хулиганили безобразия, куда-же без этого, в компании молодых и пьяных. А ещё говорят, что японцы чопорные. Это вы их пьяными не видели. Хорошо, что ничего не сожгли, а ведь запросто могли.
Принц Ёсихито принял титул Светлейшего Князя Российской Империи и получил княжеский надел в Либаве, всю территорию, на которой раньше планировалось разместить военно-морскую базу Балтийского флота, а теперь свободную экономическую зону для японских банков и промышленников. Скоро российскому автопрому понадобится много чёрного японского лака, вот пусть и производят его неподалёку. Поначалу лак, а потом ещё что-нибудь придумают, японцы народ предприимчивый. Свой маленький город в центре Европы им пригодится в качестве витрины.
Мудрый человек Микадо. Раз Николай принял титул дайме будучи наследником, тем же ответил и Японский Император. Никакого урона чести ни для одной из сторон не случилось, получилось что-то вроде взаимного награждения. Более того. Британцы даже рассмотрели в этом заключение неформального союзного договора между Россией и Японией, договора нового типа, который был крепче любых подписей на любой бумаге, а ведь это они ещё не знали о помолвке Цесаревича-Наследника Михаила Александровича с японской принцессой Масако.
6 (20) мая 1894 года, к компании добавился Кайзер Второго Рейха Вильгельм Второй. Ему выделять резиденцию не потребовалось, посольство Германской Империи представляло из себя настоящий дворец, как и резиденция посла. На Варшавском вокзале Санкт-Петербурга, Вильгельма встречал Николай Второй в чёрном мундире полковника, недавно созданного Комитета Государственной Безопасности Российской Империи, который в народе уже окрестили «Опричным приказом». А что? В самое яблочко. Народ у нас толковый.
После гимна Германской Империи, вместо «Боже Царя храни» заиграл пока никому незнакомый марш «Прощание славянки». Кайзер, получивший классическое музыкальное образование, замер.
– Это ваш новый гимн, Ники?
– Пока не наш, не государственный, мой личный. Нравится?
– Нравится – не то слово. Под эти звуки в голове рождаются образы наших полков, марширующих по поверженным Парижу и Лондону. Обязательно познакомь меня с автором. Мне тоже не помешает свой личный гимн.