– Так вот велите своим извергам, гражданин следователь, перестать надо мной издеваться. Я уже многократно указывал в рапортах все обстоятельства моей последней командировки в Таллин. И делал это честно и откровенно, обосновав, почему не отдал приказ ликвидировать Клима Ардашева.
– Читал-читал, – усмехнулся визави и, сложив аккуратной стопочкой листы, добавил: – Вы лжёте, и потому вас бьют. И будут бить, пока не начнёте говорить правду. Кстати, если хотите, можете обращаться ко мне по имени отчеству, – Наум Моисеевич, а фамилия моя Райцесс.
– Хорошо, Наум Моисеевич, – кивнул Мяличкин. – Задавайте вопросы.
– Когда, где и при каких обстоятельствах вас завербовал резидент белогвардейской разведки Ардашев Клим Пантелеевич?
– Опять двадцать пять, – передёрнул плечами Мяличкин. – Ардашев – враг. И я пытался уговорить его перейти на нашу сторону и выдать Региструпру всю агентурную сеть, созданную им ещё до большевистского переворота 1917 года.
– Большевистского? Переворота? – недовольно вопросил следователь и поправил пенсне. – Это был не переворот, батенька мой, а восстание трудового народа, переросшего в великую октябрьскую социалистическую революцию. И, поверьте, придёт время, когда во всех словарях эти четыре слова будут писаться с большой буквы.
– Я и не сомневаюсь, – на лбу у арестанта собрались мучительные складки. – Только ведь в советских газетах события октября семнадцатого до сих пор называют то переворотом, то восстанием, а революцией – очень редко.
– И всё-таки, Константин Юрьевич, давайте вернёмся к моему вопросу относительно вашей вербовки белогвардейским резидентом.
– Наум Моисеевич, послушайте, раз вы ведёте моё дело, то должны понимать специфику агентурной работы. Главная задача оперативника – переманить врага на свою сторону. Именно это я и пытался сделать в Таллине, беседуя с Ардашевым.
– Но тогда объясните, почему после его отказа перейти на нашу сторону, он не был ликвидирован?
– Да просто потому, что его убийство могло насторожить эстонскую контрразведку, которая ожидала прибытия и ареста парохода «Парижская коммуна» в Таллинский порт. Из-за этих же опасений нам пришлось принять решение о перегрузке всех ящиков на шведское судно, и тотчас же отправить золото в Стокгольм.
– Детский лепет, голуба моя, детский лепет. Ликвидатор ждал вашего приказа об устранении Ардашева и был очень удивлён, когда вы приказали ему следовать за белогвардейским резидентом в Прагу. Труп Ардашева никто бы не нашёл. Балтийское море огромно. О нём вообще бы никто не вспомнил. Но нет, вы назначили с ним встречу, как раз перед отплытием его парохода. Сидели в ресторане, болтали. Небось вспоминали, как вместе служили во славу веры, царя и Отечества, правда? Наверное, лили крокодильи слёзы по прошлой жизни? Кстати, – следователь уставился на обвиняемого, – а почему вы скрыли, что в сентябре 1913 года вы лично приезжали в Ставрополь к Ардашеву и даже гостили у него?