Клара. 5 июля, среда, 9-48
У тебя самое главное — нажраться!
Впрочем, должна признаться, что вчера сделала то же самое (скажи мне, кто твой друг!). Никак не удавалось заснуть, понимаешь? Вот и наклюкалась твоим коньяком, который ты когда-то завёз. Не первый раз уже назюзюкалась. И на твой сотовый не звонила.
И кто только придумал эти проклятые пикники! И зачем мы поехали — ведь не хотели же! Вот два дурака, чтобы голову, блин! — в песок не прятать. Интеллигенты грёбаные…
Я в полном расстройстве. Завтра на работу, а не соображаю ни черта. Глаза раскисли, нос распух, да и вся остальная рожа какая-то расквашенная, помятая. Взглянув случайно на себя в зеркало, наконец, поняла: вот именно это состояние, пардон, лица и называется: «кирпича просит». Что с Кириллом? Встретился ли ты с ним, наконец? На самом кемпинге я его что-то не видела. Был он?
Пашенька, неужели это не кошмарный сон и не пьяный бред? Да, я знаю, такими вещами не шутят.
Олега нет. Моя жизнь кончена. Даже, если я жива физически, душа всё равно мертва. Ведь больше ничего в жизни не было, кроме этой любви. Почему кому-то надо было стрелять в него, а не в меня? Ведь убил-то он этим выстрелом нас обоих, а мог бы — одну меня…
Да, конечно, дружба с тобой — но я не тот человек, с кем можно долго поддерживать отношения. Я знаю, ты тоже меня оставишь. Меня все всегда бросали. Теперь стало ясно, почему. Потому что меня нет. А есть только тень. Чёрная и жуткая. Подумать только, ещё два дня назад я шутила и на что-то надеялась.
Паша, сообщи, если узнаешь чего нового. Мне же никто, кроме Зинаиды не звонил… За мужей своих боялись наши дамы. Если бы они знали, как сильно мне не нужны их мужья! А Зинаиде чего было бояться? Знала ведь, что Олег — её. Уж это-то наизусть знала. Хоть вливала яд, но и сообщала новости. Всё. Больше никто, кроме тебя, звонить не будет. Да и ты скоро прекратишь.
Пустота. Тьма.
Кажется, коньяк остался. Пойду допивать.
Теперь у нас с тобой будет много общего: океаны спиртного.
Боже мой, ведь ещё похороны впереди!
Павлуша, а как ты? Пьёшь, небось?
А у меня ещё чуть коньячку.
Хочешь выпить? Твоё здоровье.
Хоть бы на клавишу правильную попасть.
И это ты называешь хэппи эндом?
Павел. 5 июля, среда, 12–22
Клариадна, прекрати! Не нажирайся одна более суток подряд. Потому что иначе это уже будет запой. Или то, что благодарные потомки назовут синдромом имени меня. Жизнь для тебя не только не прекратилась, а наоборот — начинается. Ты была все это время (кстати, сколько у тебя это с Олегом тянулось? Год? Три?) под гипнозом: ничего и никого вокруг не видела. Теперь отопьешься, отревешься, отсморкаешься и… Ты же молодая (сороковник — делов-то!), красивая, умная, интеллигентная, страстная (ну я-то знаю!), загадочная (о, это ты умеешь!). То, что произошло — для тебя есть освобождение — и только. То есть, если писать детектив по принципу «ищи того, кому это выгодно», то избавиться от него выгодно было в первую очередь тебе. Не понятно, правда, причем тут Зинка. Разве что, «заодно», по-чапаевски: «всех перестрелять!» Ну, извини, ну, не буду, чего-то юмор черный из меня попер…