* * *
После душа и смены одежды я все-таки выгнала Нольда из квартиры — за едой. Бульон и курица — ничто, а есть хотелось неимоверно. Мне нужны были нормальное красное мясо, сыр, шоколад, хлеб, творог, овощи и фрукты. Не за один раз, конечно, но загрузить в себя все возможное я собиралась в течение суток. В желудке была доменная печь, которая требовала стройматериалов и переплавки их в утраченные силы.
Наевшись, взялась за кофе, и молча слушала Нольда.
Полузвери существовали целыми кланами и тоже очень давно, как некроманты. У них только женщины могли меть детей, мужчины — бесплодны. И не только поэтому популяция не разрослась, задавив числом обычных людей, срабатывала какая-то заложенная генетическая программа и девочек рождалось одна к шести мальчикам.
Нольд рассказывал мне о тайнах открыто, не видя смысла оставлять их тайнами. И говорил не только о себе, но и о Яне, который, оказывается, по крови тоже был полузверем.
Нольд родился первым, а его сестра второй, через десять лет, и больше детей не появлялось. Зачем плодить бесплодных особей дальше? А вот семье Яна в этом смысле не повезло. Его мать, родив шестерых сыновей, на седьмую беременность ждала девочку. Только железный закон, который никогда не давал сбоев, внезапно сломался — и на свет появился не просто мальчик, а мальчик без зверя. Признаков пробуждения ждали четыре года, и были в ужасе, когда поняли, что он — «инвалид». Из семьи выбросили тут же, как приблудного и не родного.
Законы стаи во многом суровы. Они могли казнить сородичей за преступления, не выдавая того обычному правосудию. Если кого-то из мужчин ловили на насилиях, если попадались те, кто не мог держать свою сущность в рамках человеческого разума, то их уничтожали. Буквально. А женщины выходили замуж за богачей — их животный магнетизм позволял очаровывать любого с первого взгляда, и этим пользовались для обеспечения статуса и достатка потомству, которое потом, в свою очередь, обязывалось обеспечивать матерей. Давно так повелось и к этому времени практически все семьи полузверей богаты. За очень редким исключением — находились отщепенки и бунтарки, которые выбирали в пару простого человека, без приличного «кошелька».
— Так твоя сестра выходит замуж не по своей воле?
— Да. Это не закон, а правило, если бы она захотела воспротивиться, то не наказали бы. Но почему-то Лёна дала согласие, и я бы не поверил, если бы лично от нее это не услышал.
— Расскажи мне о ней.
Мы сидели на кухне в сумеречной полутьме позднего вечера. Свет включать не хотелось, без него уютнее. Я потому попросила, что уловила в голосе Нольда особую теплоту, едва он обмолвился о сестре — если не считать Яна, она ему самый родной человек, и я хотела знать больше. И быть ближе.