Всеслав промолчал. Это, конечно же, было не смешно.
- Я теперь христианин, как и она.
- Пан мечник доложил Болеславу, что ваш отец Афанасий укрылся у Любавы. Король потребовал от меня его выдачи.
- И ты бы выдал? Если бы знал, где он? — Сольмир на мгновение взглянул собеседнику в глаза и снова уставился в небесную синь голубыми глазами. Длинные кудри рассыпались по плечам.
Вопрос был хорошим. Любава находилась в тяжелом состоянии, и как-то еще отягощать ее положение Всеслав не стал бы даже по приказу своего короля. Он пожал плечами.
- Неважно. Отец Афанасий сам явился к королю как раз, когда я от него выходил. В полном монашеском облачении…
- Ой, дядько лысый… то есть, Господи помилуй.
Всеслав невольно улыбнулся своей удивительной улыбкой, которая точно освещала его изнутри.
- Вот-вот.
- И что?
- Не знаю, чем все закончилось. Я дожидаться не стал. Сюда торопился.
* * *
Однако он очень скоро узнал, чем закончилась та роковая беседа. На следующий день во Вроцлав прискакал крупный отряд рыцарей короля. Рыцарей короля Мешко, потому что король Болеслав Польский был найден мертвым в своих покоях. Известие мгновенно облетело грод, вызывая самые разные чувства. Всеслав, оглушенный этой страшной новостью, закрылся в собственной горнице. Лично для него Болеслав был единственным покровителем в родной земле. А для Польского королевства умерший король был тем, кто умел сплавлять в единый, опасный для врагов клинок самые разнообразные силы королевства. Ему подчинялись все, даже те, кто друг друга ненавидел, а вот его сыну, слабовольному Мешко никто подчиняться не будет. И эта взаимная ненависть разных сил, лишенных достойного вождя, неминуемо должна была привести к длительной междоусобице, к нашествию на ослабленное раздорами королевство внешних врагов. Что должен был делать один из немногих правильно оценивающих положение рыцарей короля? Уехать на чужбину? Не будет ли это изменой? Остаться и говорить вслух, то, что он ясно понимал? Услышит ли его хоть кто-нибудь? Не объявят ли его самого врагом, чернящим все и вся?
Но Всеслава ждало нечто гораздо более худшее. Его вызвал на общее собрание в Большой зал его отец, Вроцлавский воевода. Но лишь только молодой рыцарь вошел в зал, как его окружили вооруженные рыцари короля. Пан Герхард потребовал от него, отдать ему свой меч. Всеслав оглянулся и подчинился. Хотя он не знал за собой ни одного поступка, достойного публичного взятия под стражу. Сопротивление было бесполезным, друзей и покровителей у него не осталось.
- В чем вы меня обвиняете? — холодно спросил он?