Костяное веретено (Веддер) - страница 132

– Это он с тобой сделал? – спросила наемница сдавленным от ярости голосом.

Фи кивнула.

– Чтобы мне всегда приходилось возвращаться к нему. С тех пор бабочка стала его эмблемой. – Она беспомощно указала на смятое и порванное платье. – Я думала, что справлюсь, но не могу его надеть.

Фи обхватила рукой колени. Внезапно ей стало так холодно.

Арманд держал своих бабочек под замком.

– А я тебе и не позволю, – пообещала Шейн. – К счастью, твоего имени на этих тряпках нет, записку его мелочная светлость послать не догадался, так что, думаю, оно мое. – Охотница быстро встала, схватила костюм бабочки и встряхнула его. – Сомневаюсь, что Арманд получит удовольствие, увидев в нем меня, – сказала она с ухмылкой. – И не бойся, уж я чертово платье поношу как следует. Плотно закушу, а потом пропотею до чертиков. Когда закончу, никто больше не сможет его надеть.

Фи всхлипнула, издав дрожащий смешок.

– Ты же знаешь, что я порвала юбку.

Шейн пожала плечами.

– Значит, сбоку у него будет сексуальный разрез.

И Фи смогла успокоиться. Она собралась, глядя на Шейн и цепляясь за ту часть себя, которая раньше была такой уверенной, такой нерушимой. Филоре пришла не потому, что Арманд победил. Она была здесь, потому что наметила себе важную цель и ничто не могло встать у нее на пути.

Закрыв глаза, Фи представила белую башню из своих снов. Она не пойманная бабочка, а героиня, что идет спасать принца и королевство. Шейн наденет костюм монарха, а Фи – маску черепа и фрак. Роль нежити подходила ей гораздо больше.

Приемы Арманда остались точно такими же, как помнила Фи. Во всяком случае, вкусы молодого лорда стали еще более экстравагантными с тех пор, как их пути разошлись.

Большой бальный зал, широкий, как двор, блестел полированными полами и благоухал пионами в расписных вазах, вся комната была освещена росчерком алебастровых свечей в золотых люстрах. Балконы, выходящие в сад, обрамляли тяжелые бархатные шторы, а ветер доносил пьянящий аромат цветов, что смешивался с запахом жаренных с чесноком баклажанов и кабачков. Тяжелые бочки с прекрасным бургундским вином принесли из подвалов и разлили по широкогорлым кувшинам. Одна стена была увешана зеркалами. Фи смотрела в них, как кружатся танцоры. Из-за отражений казалось, будто комната уходит в бесконечность.

Арманд явно не пожалел денег на этот бал, как и его гости, которые съехались со всего Дарфелла и даже из-за его пределов. Ни один человек не пришел без костюма, хотя одни подняли фальшивые личины на макушку, а другие застенчиво смотрели в прорези, держа маски на тонких палочках. Женщины с вплетенными в волосы рубинами и жемчугом танцевали с мужчинами в искусно сшитых сюртуках. Все кланялись друг другу в пояс, когда трель флейты отмечала конец очередного движения.